Андрей Экземплярский - Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

Настоящий труд разделен на две части и потому разбит на два тома: в первом томе помещены биографии великих князей Владимирских и Владимиро-Московских, живших и действовавших в татарский период русской истории, – а во втором томе будут размещены по княжествам биографии удельных владетельных князей владимирских и московских уделов и великих князей Тверских, Суздальско-Нижегородских и Рязанских.

Предоставляя судить о достоинствах и недостатках нашего труда компетентным людям, в заключение считаем необходимым сказать несколько слов о внешней, технической стороне нашего труда.

Мы придерживались при передаче фактов из жизни того или другого князя хронологического порядка, как более удобного для справочной книги, и этим обстоятельством объясняется нередко повторяющееся в настоящем труде явление – искусственные переходы от одних событий к другим; годы мы не переводили из одного летосчисления в другое, из мартовского в сентябрьское, что, по нашему мнению, пока еще невозможно делать: в разных летописях одни и те же факты одного и того же года следуют один за другим часто не в одинаковом порядке, и притом одни с месячными датами, другие без этих последних; таким образом, не установив правильно порядка, в каком следовали факты один за другим, мы рисковали бы поставить их в неправильные отношения один к другому. Некоторые источники и пособия цитировались нами с сокращениями их оглавлений; сокращения эти, впрочем, понятны, исключая разве тех, которые представляют из себя одни инициалы; но сюда относятся только два источника: Полное собрание русских летописей и Собрание государственных грамот и договоров (в сокращении: ПСРЛ и СГГД); история С.М. Соловьева цитировалась по второму изданию, а Карамзина – по изданию Эйнерлинга; «Алфавитно-справочный перечень» М.Д. Хмырова цитировался большей частью только посредством указания на номер, под которым находится то или другое лицо.

Еще раз в заключение повторим, что кропотливые труды, подобные настоящему, редко обходятся без промахов и ошибок. Не сомневаясь, что и в нашем труде найдутся промахи, мы, сознавая неизбежность их, тем не менее ничего не будем говорить в свое оправдание; повторим только слова, поставленные эпиграфом к настоящему труду: «Господа отцы и братья! оже ся где боудоу описал, или переписал, или не дописал, чтите, исправливая Бога дела, а не клените, занеже книги ветшаны, а оум молод не дошел».

Андрей Экземплярский

Санкт-Петербург. Август 1889 г.

В русской исторической литературе уже давно установилось мнение о том, что города Северо-Восточной Руси обязаны своим возникновением по преимуществу Юрию Долгорукому; этим, хотя и косвенно, сын Мономаха становился главным виновником заселения края. Действительно, летописи указывают на многие города, поставленные Юрием. Но почти исключительно Юрию Долгорукому приписывать возникновение городов в Северо-Восточной Руси не совсем справедливо. Мы знаем, что еще до Юрия в Северо-Восточной Руси были уже города со славянскими названиями и славянскими обитателями. Таковы Суздаль и древнейший из городов Ростов. Белозерска до призвания князей и при первых князьях, может быть, и не было, но славянское население на Белоозере было, на что указывает самое название озера.

Таким образом, дело колонизации Северо-Восточной Руси было делом не князей, а самого народа; князья были только продолжателями этой колонизации. Но и при князьях, даже в позднейший период, при царях, народ продолжал свое дело: стоит только припомнить историю присоединения Сибири, чтобы убедиться в этом. Когда князья пришли в верховья Волжского бассейна, они нашли здесь уже крепко осевшее славянское население. Но это население, сравнительно с окружавшими его со всех сторон финскими племенами, представляло, так сказать, небольшие островки в громадном море. Не надо далеко ходить, чтобы убедиться в этом последнем: достаточно одного беглого взгляда на этнографическую карту Древней Руси…

Благодаря духовному превосходству своей природы сравнительно малочисленное население помянутых островков не только не было затоплено волнами финского моря, но и утишило и покорило эти волны, шаг за шагом делая приращения к своим островкам. Славянские колонизаторы до того сумели приблизить инородцев к своим интересам, что последние принимают участие в призвании князей. Существует мнение, что под финскими племенами, участвовавшими в этом важном акте жизни русских славян, следует понимать славянских колонистов, живших среди инородцев. Едва ли это мнение вполне справедливо. Не говоря уже о том, что летописец определенно и положительно говорит об этом предмете, некоторые соображения, логически вытекающие из внимательного рассмотрения обстоятельств этого важного дела, заставляют признать участие финского элемента в призвании князей не подлежащим сомнению.

Сравнительно ничтожное количество славянских поселенцев крепко оседает среди многочисленного финского племени. Будь последнее выше по культурному развитию, славянские поселенцы, несомненно, были бы поглощены им. А между тем мы видим совершенно обратное явление, которое становится более очевидным для нас тогда, когда славян в их поступательном движении застает история, другими словами, когда явились князья, а потом – летописцы, обращавшие большее внимание на деяния князей, чем народа. Вот почему дело колонизации Северо-Восточной Руси несправедливо приписывается иногда исключительно первым князьям.

Деятельность этих последних направлена была по преимуществу к сплочению, к объединению славянских племен. А если ближайшие преемники первых князей, начиная с IX в., заходили далеко и занимали земли за границей поселений главной массы славянства с необыкновенной легкостью, то легкость этих приобретений, особенно на северо-востоке, нужно объяснять исключительно тем обстоятельством, что князья являлись в места, уже колонизированные славянским племенем, в места, так сказать, уже насиженные последним. Мы знаем по летописям, что еще при Вещем Олеге многочисленное финское племя меря было известно под своим собственным именем; под этим именем оно принимало участие в походе Олега на Константинополь в 907 г. Но после этого похода мы уже не встречаем известий о мерянах как особом народе. Неужели, как некоторые думают, меря куда-то ушла, столько времени живя на одном месте, или, как полагает Ходаковский, племя это было племя славянское, легко утратившее свою частную кличку в общей массе русских славян? С мнением первых излишне, кажется, спорить: исчезновение многочисленного племени посредством темного переселения в темные края, так сказать, на глазах истории не могло кануть в неизвестность; думать же о том, что меря было племя славянское, значит совсем отвергать те источники, в которых сохранились этнографические известия о первобытных обитателях Северо-Восточной Европы, а на основании этих источников только и возможно опираться при разнообразных суждениях и мнениях о древнейшей истории Руси. Кроме этого, нельзя терять из виду и того обстоятельства, что названия рек и многих урочищ Северо-Восточной Руси носят исключительно финские названия, а обозначение таких предметов, как реки и урочища, под теми или другими частными названиями всего скорее должно принадлежать первым насельникам края.