Юрий Уткин - Государственный инстинкт – наследие русских царей (статьи и непридуманные истории): 1917–2017 гг.

Возьмите каналы ТВ – стрельба и мордобой, мордобой и стрельба.

Безвкусица и дебилизм, дебилизм и безвкусица.

Конечно, государственный корабль не любит резких движений. Но, если он накренился и бортами своими зачерпывает воду – то этих резких движений уже не избежать, поскольку он может быстро пойти ко дну…

Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богородицею помилуй нас.

(Продолжение следует…)

Конец XIX – начало XX столетия ознаменовались в России быстрым ростом «революционного чертополоха». Поскольку произвести прополку этого чертополоха обществу не удалось (или не захотелось?), случилось то, что случилось.

В феврале 1917 года революционеры – в основном высшие военные чины, финансово-промышленные и банковские олигархи, большинство членов Государственной Думы – объявили народу, что Царь им не нужен; «с Православием разбирайтесь сами. Ну, а Отечество… Где вы живёте, там и отечество. Для нас же главное – прогресс, успехи финансово-промышленных групп, бизнес и власть». (Почему мы и называем их прогрессистами).

Революционеров-прогрессистов сменили революционеры-большевики.

Что было потом, всем известно.

Но всем ли известно, что «Катехизис революционера», составленный на трёх страницах синтаксически безграмотным, но не бесталанным организатором боевых пятёрок (отражённым в «Бесах» Ф.М. Достоевского) Нечаевым во второй половине XIX века, чрезвычайно восхитивший В.И. Ленина и положенный им в основу своей революционной деятельности, для любого нормального человека выглядит как кредо патологического убийцы, получившего высшее образование в лучших филологических университетах России и Запада.

Поставьте перед собой стакан воды с таблеткой валидола и прочитайте этот «Катехизис революционера» (лучше, если вы прочитаете его в первоисточнике, имеющем массу орфографических и синтаксических ошибок). Представляется, что надолго – если не навсегда- этот трёхстраничный опус отобьёт у вас желание петь панегирики революции.

Идеологическая подкладка этого «Катехизиса…» спонтанно (спонтанно ли?) оформилась с помощью товарищей Маркса и Энгельса (записных гедонистов и отъявленных русофобов) – таких же «человеколюбцев» и «людоведов», как и Нечаев, как это вам ни покажется диким или странным.

Таким образом, в памяти всплывает всё вышеперечисленное, когда на глаза попадается заметка или статья с гимнами революции. А ведь революция воспевалась российской общественностью, а затем советской (и постсоветской) властью на протяжении более чем полутораста последних лет [11] Проницательные люди (аналитики) заметили, что большинство революционеров (в среднем) вышли из представителей народонаселения либо непроизводственных сфер человеческой деятельности – адвокатов, юристов, журналистов, писателей, политиков, чиновников бюрократических ведомств либо сервильных её областей – парикмахеров, работников типографий, предприятий общественного питания и т. д. .

Революционный чертополох подобен сныти, с которой бороться бесполезно, особенно если не прибегать к Божией Помощи.

Мы были пионерами, затем комсомольцами, кое-кто побывал и в партии – автор этих строк (инженер по профессии) членствовал (состоял, числился – иначе и не скажешь) в КПСС с 1971-го по 1991 год и как семейную историческую реликвию до сих пор хранит комсомольский билет, учётную карточку члена КПСС и партбилет.

Громадный слой людей в Российской Федерации (да и не только в ней, но и в постсоветских республиках) относится к категории «советский». И этот советский человек стоит перед камнем с надписью: «Налево пойдёшь – революционером станешь, направо пойдёшь – к Богу придёшь (обретёшь жизнь вечную), прямо пойдёшь – к либералам примкнёшь». Русский публицист К.Н. Леонтьев употреблял такое выражение, характеризующее либеральную общественность, как: «либерально-развинченное общество». Но ведь именно развинченными и были революционеры конца XIX столетия – начала XX века. Сомкнувшиеся в 1917 году с криминальными и полу криминальными элементами.

Перед таким камнем можно простоять всю жизнь и не принять определённого решения. Судьбы у всех разные.

Но воля человека для Творца – священна. Человек сам должен выбирать пути, по которым ходить.

Та самая общественность, общество, которому мы в начале первого предисловия давали своё самодельное определение, в очень большой части состоит из советских людей, потерявших после августа 1991 года свою, какую-никакую, но – идентичность. Автор этих строк тоже был пионером (см. начало статьи) и с удовольствием и мальчишеским энтузиазмом распевал: «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры – дети рабочих…» и помнит, как в пионерский лагерь (где-то в Тучково, старинная усадьба, 1949–1952 гг.) летом в яркий солнечный день прилетал на «этажерке» Маресьев с товарищами; и весь вечер на опушке леса горел пионерский костёр, и шёл концерт пионерской самодеятельности. Божественная природа: лес, лужайки и поля, опушка леса и чистое голубое небо («Божественная мысль, разлитая в пространстве»), одухотворённые лица и общее приподнятое настроение пионеров, вожатых, гостей праздника и всех присутствующих – остались в памяти автора, наверное, на всю жизнь [12] Как размышлял намного позднее автор этих строк, духовный подъём, вызванный восстановлением православия в стране, и всё-таки ещё (некоторое время) продолжающаяся после войны симфония властей, церкви и народа были этой благословенной причиной одухотворённых лиц и общего приподнятого настроения на этом празднике. .

Позднее в каких-то компаниях мы пели: «Ямщик, не гони лошадей…» А это уже не пионерский и даже не комсомольский возраст…

На глаза попадается информация о статье К.Д. Кавелина «Политические призраки», написанная в 1877 году, когда под впечатлением событий Турецкой войны «всплыл» в общественном сознании вопрос о преобразовании нашего государственного строя.

Далее, уже в начале XX века, выясняется, что появление данной статьи коррелирует с фактами, аналогичными фактам нашего времени под влиянием несчастной Японской войны 1905 года (В.Д. Катков «Христианство и государственность», Москва, 1913 г.), также повлекшими за собой «всплытие» в печати и общественном сознании вопроса о преобразовании нашего государственного строя.

Что же это получается?

Как только страна сталкивается с определёнными трудностями или неудачами, возникающими в результате начавшейся войны или в ходе её, как только возникают неурядицы и неустройства экономического или какого-либо социального характера (междоусобица, холерный бунт и т. д.), общество сразу же ставит вопрос о преобразовании нашего государственного строя?