Иван Беляев - История Новгорода Великого. От древнейших времен до падения

На Новгородской земле было рассеяно до тридцати новгородских пригородов, известных по летописям, а может быть, их там было и гораздо больше. Важнейшие из пригородов, лежащих на Новгородской земле, были в прежнее время: Псков, впоследствии отделившийся от Новгорода и составивши свое независимое владение; за Псковом следовала Ладога, один из древнейших новгородских пригородов, стоявший в низовьях Волхова, неподалеку от впадения в Ладожское озеро; потом следовала Руса, тоже один из древнейших городов в этом крае, стоявший на юг от озера Ильменя при впадении реки Порусья в Полист; далее такой же древний город Изборск, стоявший на запад от Пскова, несколько южнее Псковского озера; затем Великие Луки, тоже древний новгородский пригород, при верховьях реки Ловати, на границах с полотскими и смоленскими владениями, и составлявший самый южный предел Новгородской земли. За сими, несомненно древними пригородами Новгорода, следовали иные пригороды, из которых одни также может быть довольно древние, а другие поздние, время построения которых уже отмечено в летописях. Таковы были: Орехов, при истоке Невы из Ладожского озера, построенный в 1323 году; Корела или Корельский городок при устье Узервы в Ладожское озеро, на острову; Тиверский городок на север от Невы, в глубине Корельской земли, это нынешний Кексгольм (Выборгск. губернии), почти на границе новгородских владений с Финляндией; Тесов в Вотьской земле, на юг от Орехова; Копорье на юг от Невы, неподалеку от Финского залива при речке Копорке, построенный в 1280 году; Яма на реке Луге, в ее низовьях, и Луга при верховьях реки того же имени. Далее на юг от Новгорода следовали пригороды по реке Шелони и около ее: Шелонь при впадении Мшаги в Шелонь, неподалеку от озера Ильменя; Дубровна на запад от Шелони неподалеку от Псковской границы; Порхов на Шелони, немного повыше устья Узы; Вышгород на юг от Порхова и несколько на запад от Шелони, и еще юго-западнее Вышгорода Ржев, неподалеку от Псковской и Полотской границы. На юге от Ильменя озера, по реке Ловати и около ее были Новгородские пригороды: Городец на запад от Русы; Куреск на Ловати в 70 верстах от Ильменя озера; Холм также на Ловати, на 90 верст южнее Куреска. На восток от Ловати, в так называемых Деревах, были пригороды: Демань по речке Явони, впадающей в Полу, которая, в свою очередь, вливается в Ловать с восточной стороны, или правого берега; Лубно на самой Поле, и Молвятицы на одном из верхних притоков Полы, неподалеку от Селигера, и некоторые другие, которых местности, по недостаточности летописных известий, до нас дошедших, указать нельзя. Судя по расположению пригородов собственно в Новгородской земле, оказывается, что построение их большею частью вызывалось не столько необходимостью в защите края или по военным соображениям, сколько промышленными целями и необходимостью развития новгородского строя в землях, населенных туземцами не новгородского племени.

Пригороды, находящиеся собственно на Новгородской земле, а не в провинциях или в колониях, пользовались большею долею самостоятельности, хотя и были в самой тесной связи с Новгородом; они были как бы продолжением Новгорода или повторением его в данных местностях, сколками подобием своего первообраза, или младшими Новгородами. Они управлялись совершенно по-новгородски, имели своих выборных начальников, – сотских старост; даже посадники в пригородах, хотя назначались большею частью новгородским вечем, тем не менее и самое новгородское вече безразлично выбирало в посадники как новгородских, так и пригородских бояр. Даже нередко бывало так, что лица, бывшие посадниками в пригородах, выбирались в посадники в Новгород, и наоборот – лица, бывшие посадниками в Новгороде, назначались посадниками в пригороды. Так например в 1280 году новгородцы, отнявши посадничество в Новгороде у Михаила Мишинича, дали оное ладожскому посаднику Семену Михайловичу, выведши его из Ладоги. Или в 1257 году посадили у себя посадником ладожского посадника Михаила Феодоровича. Или в 1164 году, новгородцы перевели посадника Нежату из Новгорода в Ладогу; точно так же в 1229 году отняли у Иванка Дмитровича посадничество в Новгороде и назначили его посадником в Торжок. В пригородах, так же как и в Новгороде, были свои бояре, гриди, купцы и черные люди; так например в 1234 году при нападении литовцов на Русу, летопись говорит, «и сташа рушане и засада огнищане, гридьба, и кто купец и гости, и выгнаша литву из посада». Между боярами и купцами новгородскими и пригородскими не было никакого различия, все они одинаково считались новгородскими боярами и купцами. Некоторые из пригородов даже разделялись на концы, подобно Новгороду, например, по летописным известиям, Псков и Корельский городок, а может быть и другие. В каждом пригороде была своя соборная церковь в детинце, подобно новгородской; например, во Пскове церковь Св. Троицы, в Порхове Святителя Николая, в Русе Преображения Господня. Пригороды имели свои веча, но веча сии в делах общих должны были повиноваться приговору новгородского веча, по общему в Русской земле правилу: «на чем старшие сдумают, на том и пригороды станут». Впрочем, в Новгородской земле пригородским вечам предоставлялась большая свобода и самостоятельность: они имели право не только заниматься внутренним управлением и судом в своей волости; но даже могли объявлять войну, заключать мир и вступать в договоры с соседними владетелями. Так, например, в 1228 году, псковское вече, опасаясь нападения князя Ярослава Всеволодовича, заключило мир с Ригою отдельно от Новгорода, и когда новгородский князь Ярослав потребовал, чтоб псковичи вместе с новгородцами и его полками шли на Ригу, то псковское вече отвечало: «мы нейдем на путь, мы заключили с Рижанами мир». А вслед за тем и новгородцы сказали Ярославу: мы без своей братьи без пскович не можем идти на Ригу. Или в 1237 году псковичи посылали помощь рижанам против литвы, не спрашивая на это разрешения от новгородского веча. Или в 1428 году, Порхов заключил отдельный мир с литовским князем Витовтом и обязался заплатить ему 5000 рублей откупа. И новгородское вече признавало отдельные сделки пригородских вечей законными. Оно только наблюдало за тем, чтобы пригородское вече не делало определений противных общей пользе всей земли новгородской, или оскорбительных для Новгорода. Так например, пригород законным образом не мог выделиться из Новгородской земли самовольно и подчиниться какому-либо соседнему князю, или отказаться от платежа определенных доходов в Новгород; так, когда в 1436 году Ржев и Луки отказались платить определенную дань в Новгород; то новгородцы за это пошли на них войною и пожгли ржевские села. Но приглашение пригородом князя безземельного или отказавшегося от своего отчинного владения не нарушало законных отношений пригорода к Новгороду; лишь бы приглашенный князь согласился управлять пригородом, как владением, зависимым от Новгорода. Так, например, в 1266 году псковичи приняли к себе безземельного князя Довмонта; и новгородцы не только этому не препятствовали; но даже когда князь Ярослав Ярославич надумал было с своими низовыми полками идти на псковичей и Довмонта; то новгородцы остановили его и сказали: «ты, князь, без нашего согласия не имеешь права идти на Псков». Но как новгородцы ни препятствовали своим пригородам принимать к себе князей по своему усмотрению; так, наоборот, пригороды обязаны были принимать князей, присылаемых из Новгорода, и беспрекословно повиноваться, когда по решению новгородского веча князь выводился из одного пригорода в другой. Равным образом пригороды должны были повиноваться новгородскому вечу, когда оно давало в кормленье несколько пригородов одному князю; ибо князь, принятый в пригороде или присланный в пригород из Новгорода, одинаково считался на службе у новгородцев, он являлся в пригород как бы наместником Новгорода; следовательно пригород, принадлежа Новгороду, состоял на Новгородской земле, должен был повиноваться присланному князю. Мало этого, пригород даже не имел права выгнать от себя присланного князя, а напротив, в случае неудовольствий должен был жаловаться новгородскому вечу. Так, например, ореховцы и корельцы в 1384 году, недовольные посаженным у них князем Патрикием Наримантовичем, явились с жалобою в Великий Новгород, и уже по определению новгородского веча князь Патрикий был переведен из Орехова и Корельского в Русу и Ладогу.