Иван Беляев - История Новгорода Великого. От древнейших времен до падения

В иных погостах были еще перевары, так назывались союзы сел и деревень, жители которых занимались исключительно рыбною ловлею. В переварах так же, как и в рядках, не было пашенных земель, и жители переварских деревень наделялись луками, т. е. определенными участками, смотря по местности, речного или озерного, или морского берега, для поселения и для рыбной ловли. Число деревень в каждой переваре было неодинаково; так например, в Корельском присуде, в Кирьяшском погосте, в Петкольской переваре было десять деревень, в Кирьяшской переваре двадцать три деревни, в Соральской переваре пятнадцать деревень. В погосте обыкновенно бывало по нескольку перевар, и переварские деревни не смешивались с другими деревнями, а причислялись к одному погосту, где имели свое выборное управление и куда сходились для рассуждения об общих делах всех перевар одного погоста. Что собственно представляла перевара, административную или экономическую единицу, на это прямых указаний нет: но с достаточной вероятностью можно предположить, что она была экономическою бытовою общиною, т. е. перевару составляли деревни рыболовов, у которых рыболовные угодья или луки были отведены к одним местам, и где они главную ловлю рыбы производили общими силами целою переварою и может быть неводом, или другою какою рыболовною снастью, построенною в складчину целою переварою, всеми деревнями, принадлежащими к переваре, и может быть самая рыболовная снасть называлась переварою. Перевары в новгородских владениях бывали и общинными, когда переварские деревни были построены на общинных или черных землях, и перевары частных землевладельцев, бояр, монастырей, купцов и проч., когда переварские деревни были построены на земле, составляющей частную собственность какого-либо частного владельца.

Новгородскими волостями назывались земли, подчиненные Новгороду, но не составлявшие с ним одного целого и управлявшиеся не совсем так, как управлялась собственно Новгородская земля. Во всех дошедших до нас новгородских грамотах XIII, XIV и XV столетий, вплоть до уничтожения новгородской самостоятельности, волости постоянно и резко отличались от Новгородской земли и удерживали название волостей; к ним постоянно причислялись следующие земли: Волок со всеми волостьми, вероятно та страна, где ныне Волоколамск, далее Торжок, Вежичи, Палиц, Городец, Мелеча, Шипино, Егна на реке Мологе, Вологда, Заволочье, – огромный край от верховьев реки Онеги до Мезени, Тьре, т. е. Терский или западный берег Белого моря, Пермь, Печера и Югра. Все это громадное пространство земель, принадлежащих Новгороду, простирающееся на север до Белого и Ледовитого морей и на восток до северной оконечности Уральских гор и даже за Уральские горы до реки Оби в Сибири, по отношению своему к Новгороду разделялось на три разряда: 1-й разряд заключал в себе земли от Торжка и Волока до Тверских и Ростовских владений и до верховьев реки Онеги; 2-й разряд, называвшийся Заволочьем, обнимал собою земли от Онеги до Мезени и до Белого моря; 3-й разряд составляли земли, лежащие на восток от Мезени, где северный край, прилегавший к Ледовитому морю, назывался Печерою, южный, прикасавшийся к древнему царству камских болгар, носил название Перми, а восточный по Уральским горам и до реки Оби назывался Югрою.

К первому разряду новгородских волостей, ближайших к Новгородской земле, принадлежали Волок, Торжок, Бежичи, Палиц, Городец, Мелеча, Шипино, Егна и Вологда. Здесь по мере приближения к Новгородской земле край принимал, и по проч. управлению и по населению, характер чисто новгородский; новгородская колонизация, хотя еще далеко не сплошная, здесь оказывалась гуще, нежели в других волостях, более отдаленных; тут уже являлось несколько пригородов, устроенных совершенно по-новгородски и управлявшихся посадниками, присылаемыми из Новгорода, каковы, например, Торжок, Вологда, и особенно был важен здешний пригород Торжок, лежавший почти на границах Новгородской земли, куда нередко присылались в посадники мужи, уже бывшие посадниками в самом Новгороде. Но и Торжок уже не составлял Новгородской земли, а был только Новгородскою волостью, не только по присвоенному ему таковому названию в новгородских грамотах и по историческому его имени, – Новый Торг, т. е. новая позднейшая новгородская торговая колония не в Новгородской земле; но и по чувству самих жителей, которые хотя и признавали свой город новгородским пригородом и постоянно были в зависимости от Новгорода, тем не менее уже не считали себя за одно с новгородцами и имели свои местные интересы, не всегда согласные с интересами новгородскими. А посему новгородцы, чтобы действовать за одно с новоторжцами, должны были наперед уговариваться с ними и даже целовать крест; так, например, в 1372 году, во время войны с Михаилом Александровичем великим князем Тверским, новгородцы не иначе могли укрепить Торжок, как наперед условившись с новоторжцами и утвердившись крестным целованием; в летописи прямо сказано: «о Петрове заговеньи новгородцы, великого Новгорода бояре, приехали в Торжок ставить город, совокупились и соединились в Новоторжце и укрепились крестным целованием и сдумали думу, чтобы быть и стать за один и заратились с князем Михаилом Тверским». Но ежели новгородцы приходили в Торжок, не согласясь с новоторжцами, то сии последние иногда и выгоняли их; так в 1340 году они выгнали от себя приехавших новгородцев и ограбили своих бояр, которые их пригласили. Впрочем, новоторжцы еще иногда являлись для защиты Новгорода наравне с прочими пригородами, хотя и очень редко. Вообще в Волоке, Торжке и Бежичах еще сильно веяло новгородским духом, здесь еще сильно чувствовался новгородский строй жизни; но по мере отдаления от Новгородской земли чисто новгородский характер в здешних волостях делался слабее, и становилось заметнее, что это уже не Новгородская земля, хотя и зависящая от Новгорода. Здесь хотя и были города, слободы и погосты, достроенные новгородцами, и даже управлялись властями, присылаемыми из Новгорода, хотя и собиралась дань и другие пошлины без помощи, даньщиков, сопровождаемых воинскими отрядами, и хотя новгородцы охотно заводили здесь свои колонии; но уже здешние города не были младшими Новгородами, они носили на себе или характер военных крепостей для удержания в повиновении местного не новгородского населения, или торговых колоний на путях сообщения, на больших судоходных реках; таковы например Рыбаньская слобода при впадении Шексны в Волгу, Молога при впадении реки Мологи в Волгу, Вологда на одном из верхних притоков Сухоны, составляющей верховье Северной Двины. Здесь население было чисто финского происхождения, Новгородские же колонии являлись только как бы островами в финском море. Конечно, колонии сии заправляли финским населением, владычествовали над ним, приучали его к новгородскому строю жизни и к новгородским обычаям; но из здешних городов уже не высылалось ратей на защиту Новгорода, как это делали пригороды, стоявшие на Новгородской земле; напротив того, здешний край был открыт для внешних нападений, и суздальские и московские князья не раз занимали ту или другую часть этого края и держали по тамошним городам своих наместников по нескольку лет; так, например, в 1393 году великий князь Василий Дмитриевич Московский зараз овладел Торжком, Волоком и Вологдою; потом в 1397 году опять завладел Заволочьем, Торжком, Волоком, Бежецким Верхом и Вологдою, и в последний раз держал их около четырех лет. Хотя новгородцы владели этим краем с давних времен, и уже в XII столетии там было двадцать четыре погоста, которые разделялись на два ряда: Обонежский и Бежецкий, которые, по уставу князя Святослава Ольговича, уже платили княжие дани и судебные пошлины виры и продажи; но несмотря на это, новгородцы свое владычество в этом краю всегда считали далеко не так полным и надежным, как в Новгородской земле и в своих договорных грамотах с князьями из опасения постоянно ставили условие, по которому князь обязывался свои дани и пошлины в этом краю продавать новгородцам и отнюдь не посылать туда наместниками своих мужей, а держать тамошние земли мужами новгородскими и получать от них дар, только на Волоке и в Торжке дозволялось держать князю своего тиуна, но и то непременно пополам с новгородским тиуном. По условию, постоянно повторявшемуся почти во всех грамотах, князь даже не иначе мог посылать туда своего купца, как из Новгорода, который и на обратном пути непременно должен был ехать на Новгород, и не больше как в двух насадах; в грамотах прямо говорится: «а за Волок ти, княже, слати своего мужа из Новгорода, в ту насаду, попошлине; а опять ехати туды же на Новгород; а с низу ти не слати, такоже и в Бежице».