Аркадий Казанский - Данте, «Комедия». История, застывшая в слове. Книга 2. «Чистилище». Комментарии Аркадия Казанского

«Принёс, шеф» – сказал Орёл: – «Племя Прометеево, огни зажигает в Кавказских горах для нового Олимпа, электростанцию в Джубге ставит. А теперь ещё и на вечное замахнулся, на Богов замахнулся посмотреть, Олимп потрясти, как титаны».

«Наготу нашу хочет подсмотреть?» – ужаснулась непорочная Артемида.

«Красоту нашу желает увидеть?» – восхитилась прелестная Афродита.

«Голову ему отсечь» – вытащил сверкающий меч Марс.

«Стрелой ослепить?» – поинтересовался сияющий Аполлон.

«К горам Кавказа приковать его» – посоветовал, опершись на кувалду, Гефест.

«Сбросить с Олимпа?» – нетерпеливо спросил Гермес.

«Давно я свежей печени не клевал» – высунул язык Орёл.

«Да утопить его в ушате, как котёнка слепого» – плеснул волной Посейдон.

Небеса раскрылись, выглянул Уран: «Эй, мать, что-то внучата твои разорались, спать не дают».

«Сам виноват, старый хрыч» – повернулась с боку на бок Гея: – «Сам пригласил их к себе погостить, а они обратно и не идут, совсем меня забыли, людишкам на растерзание бросили. Скоро голой и босой по миру пойду».

«Тихо» – прогромыхал Зевс: – «Говори, несчастный, в чём виновен».

«Поэзией интересуюсь, Сиятельнейший» – пролепетал я: «Всего лишь Данте, поэта, решил прочесть, он Спасителю служил. Но вот он ссылается почтительно на Вас, – в каких домах обитали, когда он „Комедию“ писал. И мне, грешным делом, показалось, – не почитает он Вас, все домы указывает, а Ваш забыл».

«Эй, Аполлон, что скажешь?» – громыхнул Зевс: «Под твоим присмотром поэты находятся!»

«Клевета и навет» – ответил Аполлон: «Данте, не то, что солгать не может – и ошибки не допустит, уж я-то знаю доподлинно, читал. Глаза промыть только надо как следует; не меньше трёх чаш амброзии и то, если глядеть умеют. А этого любителя поэзии давай отошлём в Лимб, к поэтам, пусть у них ответ спросит». Найдёт ответ – спасётся, нет – в Лимбе навсегда и будет пребывать в забвении».

«Да будет так» – громыхнул Зевс: «Эй, Орёл, отнеси его к Гомеру, да поклон ему низкий от меня».

Со свистом шлёпаюсь на грешную Землю. В полумраке Лимба различаю толпу поэтов в лавровых венках разного калибра. Гомер сидит на пеньке, подперев голову, окружённый величайшими; огромный венок, сплетённый наподобие чалмы, размером с мельничное колесо, висит на суку; Данте, увенчанный трёхъярусным венком, возвышается над поэтами на целую голову.

«Зачем к нам?» – поинтересовался Гомер.

«Великий Паша, Эмир Поэтов» – несмело отвечаю я: «Вопрос у меня есть к Высочайшему поэту».

«Ну, у нас Высочайших много» – философски заметил Гомер: «А если по росту – только Алигьери, Данте» – и сделал знак рукой. Данте выступил вперёд.

«Ваше Святейшество» – говорю: «Как правильно расставить домы с планетами в Вашей „Комедии“? Все ли Вы указали, не переврали ли чего-нибудь переводчики, да издатели?»

«Читай, там всё написано» – с улыбкой ответил Данте: «Да, а дорогу-то обратную найдёшь?»

«Как искать, Ваше императорское Величество?» – спрашиваю: «Проводника ведь нет, а просить Вас недостоин».

«А отправить тебя назад обязательно нужно» – твёрдо сказал Данте и позвал: «Отец мой!» – из-за его спины появился Вергилий в таком же трёхъярусном венке, под которым виднелось донельзя утомлённое лицо. «Отец мой» – повторил Данте: «Вот эту заблудшую душу нужно домой отвести, должен он моё Слово людям объяснить».

«Я и с прошлой-то дороги волочу насилу ноги» – ответил Вергилий еле слышно: «Впрочем, изволь, я готов, дойду ли только…».

«Ваши Святейшества» – испуганно говорю: «Не хватало мне только неприятностей Вам доставить. Отдыхайте спокойно, а я уж сам как-нибудь».

«Придётся идти другим путём» – воздевая руки горе, провозгласил Данте: «Отче наш!»

«Я здесь» – раздался голос справа. Поворачиваю голову, – стоит Христос с лимбом вокруг головы, под лимбом – терновый венок, под ним – лавровый венок поэта.

«Спаси недостойного, Боже, ему ещё нужно окончить земные дела Твои» – сложив ладони, смиренно попросил Данте.

«Чем он заслужил спасения?» – строго спросил Христос.

«Он разобрал моё Слово, Господи» – смиренно ответил Данте.

«Он разберёт и Твоё Слово, Господи» – тихо откликнулся Вергилий.

«Какое Моё Слово он разберёт?» – с любопытством спросил Христос.

«Да то, что Ты гвоздём на Древе нацарапал» – насмешливо встрял Гомер.

«Господи, Ваше Святейшество!» – с ужасом встреваю я: «Слово Твоё я не разобрал ещё до конца, да и не знаю пока, по силам ли мне этот труд. Ваше Святейшество, прости старика Гомера, он шутит. Да и что можно на Древе гвоздём нацарапать? Максимум: „Здесь был Исус“. Да и Древа самого я не видал. Что там нацарапано, только Елена с Константином прочесть могли».

«Сын мой!» – с улыбкой обратился ко мне Христос: «Тебе разрешена только одна просьба. Сможешь рассмешить местную публику, спасёшься, не сможешь – останешься здесь, компания вроде неплохая».

«На что мне спасаться, Ваше Святейшество, Господи Боже» – отвечаю, наглея: «Мне и здесь хорошо, даже и не мечтал в такую компанию попасть. Покажи мне лучше Рай Твой хоть одним глазком посмотреть».

«Рай?» – усмехнулся Христос: «Это не по моей части. Спроси лучше у поэтов, ведь они всё это выдумали. Эй, Гомер, у тебя есть кому ответить?»

«Как скажешь, Отче» – ответил Гомер: «Каждому есть что сказать. А для этого ничтожного тут как раз подошёл его брат в нашу компанию. Эй, брат Алексей, скажи брату Аркадию насчёт Рая». Брат Алексей в крохотном лавровом венке смущенно выступил из-за спин поэтов и стал в позу:

Гомерический хохот. Брат Алексей сконфуженно прячется за спины поэтов.

«Вот это по-нашему, так и надо» – хохотал Гомер: «Эй, Пиндар, добавь ему лавровый листик в венок, будет, чем похлёбку приправить. Отче, очередь Твоя».

«Аркадий, встань и иди» – просто сказал Христос и всё исчезло.

С трудом чуть-чуть оторвал голову от письменного стола и разлепил глаза. Взгляд упал на строчки: