Валерий Киселев - И как мы только победили… Великая Отечественная в статьях журналиста

Можно привести массу примеров, когда небольшая группа, и даже один человек, на войне делала то, что не под силу целой роте, а то и батальону. Хотя как часто бывало, что героизм одного был вынужденным результатом или следствием чьей-то безалаберности, глупости, а то и подлости. У гитлеровцев геройства было меньше, может быть, потому, что больше порядка. Да и довели они наших солдат своими зверствами над мирным населением до того, что те в бою не щадили себя. Столько мне порассказывали солдаты, что можно только удивляться, как это они вообще кого-то в плен брали. А часто и не брали. Кровь за кровь.

«Сдалось нам как-то человек с полсотни немцев, одни мальчишки-фольксштурмовцы. Вести в плен, так нас всего пятеро, да и тогда задачу не выполним. Завели в овраг и – по паре гранат…»

«Когда мы вошли в Германию, все удивлялись, как хорошо живут немцы. Не понимали: зачем же они на нас напали, у нас же нищета по сравнению с ними. Потом, когда они перестали нас бояться, стали обзывать свиньями и говорили: «Вот вы нас сейчас грабите, но пройдет время и все равно мы будем жить лучше, чем вы».

Так оно и оказалось.

А вот драма жизни одного знакомого артиллериста: в 41-м в окружении попал в плен, остался жив, но «за измену Родине» угодил в ГУЛАГ и отсидел 8 лет. За 8 подбитых танков. Наград – никаких. А недавно пишет мне, что дочь его забрала внуков и уехала насовсем в Германию. Какой же он победитель?

А сколько я знаю старых солдат, которые завидуют своим погибшим друзьям: не могут они никак принять жизнь после победы, которая обернулась так незаметно поражением. Да и какая же это победа, если в освобожденных ими землях и странах сносят памятники нашим полководцам, оскверняют могилы, торжествуют те, кто был тогда недобит. В бой шли под красными знаменами, а сейчас на праздниках – под напоминающими власовские. Сейчас уже не съездишь запросто к другу в Ригу или во Львов, а если и собрался, то помни совет: «У нас с наградами по улицам лучше не ходить».

И это все – тоже отголоски войны. Может быть, надо было тогда, в 45-м, меньше жалеть, а может быть, и наоборот – уйти домой сразу, как победили. Тогда, наверное, и не чувствовали бы побежденными себя сейчас.

«Никто не забыт и ничто не забыто», «О войне – только правду» – какие правильные, но затертые призывы. Правда о прошлом бывает не нужна времени нынешнему. И будет ли она нужна будущим поколениям, захочется ли им знать ее? Потому что все, что бы ни писали о войне ее участники, – правда. И про кровь, и про смерть, дурость генералов, трусость солдат, героизм одиночек и целого народа. Только у каждого она своя, эта правда. У генерала, больше представляющего ее по карте с красными стрелочками, и солдата, месяцами не вылезавшего из окопа. Это только Победа у нас – «одна на всех».

«И как мы только победили…» Победили, потому что не только сами кровью умывались, но научились драться, и так, что даже противник спустя годы отдает должное не только смелости русских солдат и полководцев, но и их уму, который оказался все же выше, чем у врага. Да и нельзя было не победить в той войне, иначе – конец России.

Какой была война на самом деле? Такой, как пишут в книгах и показывают в кино, или совсем другая? Много ли вообще мы знаем правды о войне? Эти вопросы задают себе люди многих поколений, и не только историки. Казалось бы, о Великой Отечественной написаны десятки тысяч книг и статей, сняты сотни кинофильмов, можно ли говорить, что мы еще мало о ней знаем? Но почему же тогда ученые то и дало переписывают историю войны, трактуя ее события порой прямо противоположно?

Солдаты и офицеры, прошедшие войну, не могут не знать о ней правды Да, это так, но сколько правды они знают? Фронтовики рассказывают мне, что об обстановке они очень часто могли судить по своему участку, в масштабах роты, в лучшем случае полка. Газеты, особенно в начале войны, если и попадали, то нередко недельной давности. Да и много ли было правды в тогдашних газетах? Вся информация в них попадала через сито цензуры и Совинформбюро. Наш земляк доктор исторических наук профессор Н. Добротвор писал в своем дневнике: «Меня сводки очень волнуют своей неопределенностью, недоговоренностью… Раздражают наши сводки… Я хочу знать, каково положение, и почти ничего не знаю… Наши сводки поселяют недоверие, и это хуже всего… Мне боязно, что от нас скрывают то, что мы должны знать… Главная беда, что народ не знает, каково истинное положение на фронте. Живем совершенно впотьмах…» («Забвению не подлежит». Т.З.).

Это пишет профессиональный историк, что же тогда могли знать о положении на фронте в 41-м простые люди в тылу, подчас слабо представляющие себе географию. Тем более что и сами сводки Совинформбюро в 41-м были крайне скупы, по ним невозможно было представить истинное положение на фронтах, масштабы постигшей страну катастрофы. И многие упрекают власти и Сталина, прежде всего, что он скрывал от народа правду. Отсюда и слухи в тылу, порой самые невероятные, что, например, Горьковской области союзники объявили войну.

Да, правда о положении дел на фронте и в стране строго дозировалась. Был и предлог, который можно понять: в интересах сохранения военной тайны. Нет, радио работало, центральные газеты выходили, главная тема их была – война, с подробными рассказами о подвигах. Но газеты писали только о том, что можно было писать. Да никому бы тогда и в голову не пришло писать, как и почему в плен попадают сотни тысяч советских солдат, почему один за другим сдают города. Об этом стали писать позже, после Победы. Да и то далеко не всю правду.

Несколько этапов насчитывает только создание истории войны. При Сталине, да и при других вождях КПСС, могла быть в основном официальная история войны, при нем сложились оценки смысла, характера и значения войны. Одновременно, хотя часто и под диктовку политиков, работали и историки, писатели. Но была и есть народная память о войне. В начале 60-х годов вышла 6-томная история Великой Отечественной войны, над которой трудились 1200 историков. Это был для своего времени настоящий прорыв. К 30-летию Победы историография войны насчитывала уже 16 тысяч книг, что позволило значительно расширить познания о ней, были даны и ответы на многие острые вопросы. Но уже в 70-е годы появился тезис о выгодной и невыгодной правде войны. Показательна в этом отношении история издания мемуаров маршала Г. Жукова, над которыми основательно потрудились редакторы из ЦК КПСС. Шеститомник истории войны носил отпечаток своего времени, и в 70-е годы историки создали 12-томный труд о второй мировой войне. Это тоже было значительной вехой в осмыслении войны, но и здесь была далеко не вся правда о ней. С 1987 года началась было работа над новым, 10-томным изданием, но вскоре она заглохла. Очевидно, в новых условиях историки не стали писать о войне то, что нужно было политикам. С этого же времени о войне стали писать все, кому не лень. Начали меняться и принципиальные оценки войны. Е Евтушенко представил ее как «столкновение двух мусорных ветров», у В. Гроссмана мы читаем, что «наше дело было неправое», долго нас пытались уговорить признать предателя Власова национальным героем. Автор нашумевших книг «Ледокол» и «День М» В. Суворов фактически на одну доску поставил Гитлера и Сталина, изобразил СССР потенциальным агрессором с такими же целями, как и фашистская Германия.