Коллектив авторов - Самодержавие в истории России

Из включенных в ПВЛ текстов договоров руси с греками вырисовывается определенная социально-политическая структура, формирующаяся вокруг одной доминирующей родственной группы, члены которой наряду с ее главой посылают собственных представителей на переговоры с императором. Из тех же документов можно сделать вывод о существовании целого ряда «князей» и богатых магнатов. Лицам подобного статуса, очевидно, и принадлежали огромные курганы, такие как Черная Могила под Черниговом, датируемая серединой X в. Именно они, по мнению С. Франклина и Дж. Шепарда, фигурируют в трактате Константина VII в качестве архонтов, возглавлявших отряды «росов», которые отправлялись зимой из Киева для сбора дани (21, с. 124).

Глава этого сообщества представлен в договорах под титулом «великий князь русский», что, по мнению М.Б. Свердлова, может быть обусловлено соображениями дипломатического этикета либо следствием выделения киевского князя из числа других князей, возглавлявших племенные княжения в составе Русского государства (16, с. 151). Однако последовательного применения к киевским князьям определения «великий», что позволило бы говорить об утверждении за верховным правителем Руси официального великокняжеского титула, в период с конца X до середины XII в. не наблюдается. Это, разумеется, не является доказательством его отсутствия в первой половине X в., но вместе с тем указывает на специфику системы политической власти на Руси (16, с. 152; 1, с. 119).

В любом случае, содержание статей договоров, полагает М.Б. Свердлов, раскрывает положение великого князя как суверенного и полноправного правителя Руси, персонифицирующего собой государство, единственного полномочного контрагента византийских императоров (16, с. 156–158).

В договоре 911 г., однако, упоминаются и другие «великие князья», а в договоре 944 г. – «всякое княжье» и просто «князья». В них обычно видят князей зависимых от Киева славянских общностей (7, с. 63) либо представителей правящей династии Рюриковичей (12, с. 132). Их отношение к «великому князю русскому» определяется понятием «под рукою», свидетельствующим о том, что и племенные князья, и родственники великого князя являлись его вассалами. Таким образом, в первой половине X в., очевидно, существовала некая иерархия князей во главе с «великим князем русским» (16, с. 160–161; 1, с. 66).

Примечательно, что в тексте русско-византийского договора 971 г. Святослав назван «великим князем русским», как и его предшественники, Олег и Игорь, но какие-либо другие князья в нем уже не упоминаются. По мнению М.Б. Свердлова, такая ситуация свидетельствует о дальнейшей концентрации княжеской власти вследствие реформ княгини Ольги. В землях племенных княжений были организованы опорные пункты великокняжеской (центральной) власти (погосты и станы), регламентирован сбор дани, а племенные князья были либо устранены, либо стали великокняжескими служилыми людьми на уровне посадников (16, с. 224–225; 7, с. 73). Это, с точки зрения Н.Ф. Котляра, ознаменовало начало процесса превращения «надплеменного государства» в раннефеодальное (7, с. 69).

Соответственно, в дальнейшем, в условиях, когда все восточнославянские земли оказались под властью одного княжеского рода, необходимость в особом титуле для верховного правителя отпала: таковым являлся тот, кто считался старейшим в роде и сидел в Киеве. Княжеское достоинство стало признаваться только за Рюриковичами: князем нельзя было стать, им можно было только родиться в этой династии (1, с. 119). Однако, как отмечает М.Б. Свердлов, монополия на власть рода Рюриковичей явилась причиной возникновения особого феномена: принадлежность к этой княжеской династии становится основанием на право княжения, т.е. право управлять (владеть) той или иной территорией в рамках существующих государственных границ (16, с. 245).

Власть всего княжеского рода – «родовой (коллективный) сюзеренитет» – не был, разумеется, отличительной чертой одной лишь Руси в раннесредневековый период, так же как и деление страны на уделы между сыновьями-наследниками. Этот феномен, получивший в науке название corpus fratrum , известен во многих раннесредневековых государствах, в частности в Королевстве франков. Он предполагал непременное соучастие всех наличных братьев в управлении государством по смерти их отца, что выражалось в территориальных разделах между ними, создании королевств-уделов при сохранении государственного единства как потенции и идеальной нормы (см.: 11, с. 501–502). По мнению В.Я. Петрухина, уже из событий начальной русской истории становится очевидной цель деления на «уделы»: единственной возможностью удержать под единой властью разные племена и их центры было утверждение в этих центрах представителей одной династии – создание «генеалогической федерации» земель (по терминологии В.О. Ключевского). Однако, как подчеркивает исследователь, эта «родовая» власть по сути была антиродовой и антиплеменной, поскольку архаичным родоплеменным структурам навязывался иноплеменный правитель. Власть княжеского рода оказывалась, таким образом, государственной властью – властью, стоящей над подданными и не включенной в архаичные догосударственные структуры; экзогенность этой власти, подчеркнутую легендой о призвании варягов из-за моря, осознавали все русские правители, вплоть до Ивана Грозного (12, с. 131).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.