Цви Миркин - Занимательная гебраистика – 2

Однако, по мере развития общества и усложнения его социальной структуры, количество лиц, допущенных к сокровенному знанию, стало расти чуть ли не в геометрической прогрессии. Даже умение читать и писать распространилось настолько, что перестало быть символом избранности. Надо было срочно что-то делать, поэтому наиболее социально-активные личности пришли к выводу о необходимости знаний, которые были бы ещё более скрытыми, чем просто тайные знания. При этом, вопрос об их практической пользе вообще не стоял – главным был сам факт существования.

Хранилищем этих знаний стали тайные общества, которые плодились как грибы после дождя и поддерживали у широких масс убежденность в том, что им, тайным обществам, как раз и известны какие-то совсем уж страшные тайны. При этом сам факт существования этих обществ тайной не был – иначе принадлежность к ним потеряла бы всякий смысл. И, хотя обществ было много, наиболее известными стали, почему-то, именно масоны.

Само собой, Палестину их деятельность стороной не обошла. В XIX веке появились заезжие масоны из Англии, затем стали появляться первые ложи. Вскоре возникли ложи, в которых основным языком был иврит. Да и зарождающейся журналистике на иврите тоже требовался термин, потому что без него писать о деятельности масонов было несколько затруднительно. Само собой, в специальной лексике нуждались и конспирологи.

Добавление в иврит слов иностранного происхождения не приветствовалось, поэтому проблема была решена самым примитивным путём: название просто перевели, и масоны стали именоваться «боним хофшиим» – «свободные строители». Именно этим термином и стали пользоваться ивритоговорящие журналисты, историки, конспирологи, да и сами масоны. Но на этом систематизация конспирологической терминологии закончилась, и с названиями прочих тайных обществ начался полный беспорядок. Например, для «розенкрейцеров» на иврите существует два варианта – транслитерированное немецкое название и перевод на иврит – «мисдар цлав ха-веред», буквально – «Орден креста розы». Для «иллюминатов» же никто даже не потрудился придумать ивритское название, так что приходится довольствоваться транслитерацией оригинального названия. Хотя, возможно, подобная бессистемность только придаёт этим явлениям дополнительную таинственность.

Французский драматург, лауреат Гонкуровской премии Арман Салакру заметил: «Экономия – это способ тратить деньги без удовольствия». У еврейских поселенцев, которые начали приезжать в Палестину в конце XIX века, речь о том, чтобы тратить деньги с удовольствием, даже не шла – зачастую их было так мало, что даже без удовольствия тратить было нечего. Поселенцев же становилось всё больше и больше. Вызвано это было причинами далеко не самыми приятными – в 1881—1882 годах по Российской империи прокатилась волна погромов, после которых началась волна еврейской эмиграции. Ехали, конечно, не только в Палестину – основной поток эмигрантов отправился за океан и осел, в конце концов, по всему американскому континенту. Но части евреев это решение показалось слишком простым. В 1884 году они собрались в Катовице в Польше и создали новую организацию – «Ховевей Цион», что буквально означает «любящие Сион». Своей целью они определили, ни много ни мало, переселение евреев в Палестину и развитие там еврейского ремесленничества и сельского хозяйства.

Примерно тогда же в Палестину переехал и Элиезер Бен-Йехуда. И, хотя предложенная им идея перехода на иврит в повседневном общении не вызвала поначалу особого восторга среди большинства переселенцев, их деятельность косвенным образом повлияла на идиоматику возрождающегося языка.

Путь к обогащению идиоматики, однако, не был прост. Достаточно быстро выяснилось, что на пути реализации целей «Ховевей Цион» есть некоторое количество весьма серьёзных препятствий, среди которых не только не самый привычный переселенцам из Российской империи климат, но и незнакомство большинства из них с сельскохозяйственными работами. Помимо этого, выявилась ещё одна, и весьма неприятная, проблема – недостаток средств для первоначальных инвестиций. Перспективы трудно было назвать радужными – возможность банкротства новых поселений была вполне реальной. Но не зря еврейская история столь богата на разные неожиданные повороты. Нескольким лидерам «новой общины» (как называли себя переселенцы, подчёркивая отличие от «старой общины» – небольшого количества евреев, живших в Палестине до начала массового переселения) удалось заинтересовать своим проектом французского филантропа еврейского происхождения, барона Эдмона де Ротшильда.

Решив помочь проекту, барон, прежде всего, навёл порядок в управлении поселениями. После чего начал жертвовать деньги – и пожертвовал целых сорок миллионов франков, на которые, помимо прочего, приобретались земли и, что не менее важно, была основана винодельческая промышленность. Экономическая ситуация начала исправляться. Благодарные представители общины увековечили память барона, назвав его именем улицу почти в каждом относительно крупном городе, а именем его отца – город Зихрон-Яаков (что означает «Память о Яакове»). Но, пожалуй, гораздо более значимым памятником барону осталась вошедшая в иврит новая идиома – «Жить за счёт барона» («лихьóт аль хэшбóн ха-барóн»), что означает – «за чужой счёт».

По утверждению Жан-Жака Руссо, «если бы не существовало таких точек, в которых сходились бы интересы всех, не могло бы быть и речи о каком бы то ни было обществе». С великим философом трудно спорить – именно наличие подобных точек, а иногда даже всего лишь одной точки, дает возможность ограничить разборки внутри группы людей на таком уровне, который позволяет существовать, с той или иной степенью успеха, единому обществу.

Это в теории. На практике же обнаруживается одна сложность, которую не упомянул великий философ, и без решения которой прекрасная теория оказывается не более связанной с реальностью, чем идея достижения сверхсветовой скорости, а может быть, даже менее. Формулируется эта проблема очень просто – точку, в которой сходятся интересы всех, ещё нужно найти. Возможно, Руссо об этой проблеме и задумывался, но никаких указаний или рекомендаций по её решению он не оставил, так что тем, кто в период, условно именуемый историками «Новым временем», занялся созданием новых обществ, пришлось решать её самостоятельно.

Создателей нового еврейского общества в Палестине она тоже затронула. В 1904 году началась новая волна репатриации, позже получившая название «второй волны» (в отличие от «первой», имевшей место в течение предыдущих двадцати двух лет). Причины их были весьма похожи – если «первая волна» началась из-за прошедших в Российской империи еврейских погромов 1882 года, то «вторая» – из-за погромов 1903 года. Большинство евреев, эмигрировавших из Российской империи, отправились за океан, небольшая же их часть, гораздо более идеологически настроенная – в Палестину. Приехав туда, новые репатрианты ужаснулись.