Рой Медведев - Революция и Гражданская война в России 1917—1922

Сам А. Керенский между тем не хотел замечать тогда своей изолированности и слабости. Видный деятель Временного правительства В. Л. Набоков позднее писал: «За четыре-пять дней до октябрьского большевистского восстания я прямо спросил его (Керенского. – Р. М .) – как он относится к возможности большевистского выступления, о котором все тогда говорили. “Я был бы готов отслужить молебен, чтобы такое выступление произошло”, – ответил он мне. “А уверены ли вы, что сможете с ним справиться?” – “У меня больше сил, чем нужно. Они будут раздавлены окончательно”» [94] Анин Д. С. Революция 1917 года… С. 203. .

Как известно, открытие Второго съезда Советов первоначально было намечено на 20 октября. К этому дню многие из деятелей Временного правительства ожидали и выступления большевиков. Командующий Петроградским военным округом Г. Полковников докладывал, что настроение Петроградского гарнизона склоняется в общем на сторону Временного правительства. Поэтому не следует опасаться активного участия войск в выступлении большевиков. Тот же полковник Г. Полковников на закрытом заседании одной из комиссий Предпарламента заявил еще увереннее, что никакие выступления допущены не будут. Все нужные меры уже приняты, и если большевики выступят, то их выступления будут ликвидированы с самого начала.

ЦИК отложил, однако, открытие съезда Советов на 25 октября, ожидая прибытия в столицу ряда опаздывающих депутатов. Никакого выступления большевиков 20 октября не произошло, да оно и не планировалось. Подконтрольная эсерам и меньшевикам газета «Известия ЦИК» писала 20 октября в статье «Ультиматум»: «Их (большевиков. – Р. М .) авантюра с вооруженным восстанием в Петрограде – дело конченое. В этой авантюре они оказались совершенно изолированными, были окружены со всех сторон и не корниловцами, а всеобщим негодованием всех демократов, и они уже сдаются» [95] Известия ЦИК. 1917. 20 октября. .

Все это были, однако, иллюзии. Не только в Петрограде, но и во всех почти промышленных центрах страны большевики к началу октября 1917 года были сильнее своих противников и в политическом и в военном отношениях. Но Керенский понял это слишком поздно. Когда западный советолог Б. Вульф, беседуя в США с престарелым экс-премьером, задал ему вопрос – почему он не подавил большевиков сразу, как только они открыто объявили войну его правительству, Керенский ответил: «А какими силами я мог бы подавить большевиков?» [96] Вопросы истории КПСС. 1972. № 9. С. 86.

Предположения Г. Полковникова оказались ошибочными. Хотя лишь часть Петроградского гарнизона поддержала большевиков, зато другая часть этого гарнизона решительно отказалась от поддержки Временного правительства и заявила о своем нейтралитете. Подсчеты советских историков показывают, что только в Петрограде накануне Октябрьского вооруженного восстания на стороне большевиков в вооруженных отрядах рабочих, матросов и солдат было не менее 300 тысяч человек. Временное правительство могло рассчитывать на поддержку к вечеру 24 октября всего лишь 25 тысяч человек. К вечеру 25 октября большевики стянули к Зимнему дворцу, где непрерывно заседало Временное правительство, около 20 тысяч красногвардейцев, матросов и солдат. Между тем во дворце и вокруг него имелось не более трех тысяч защитников, многие из которых к ночи покинули свой пост. Из-за подавляющего превосходства большевиков никаких серьезных боевых столкновений в столице 24–26 октября не происходило, и общее число убитых с обеих сторон составило всего 15 человек, а раненых было не более 60 человек [97] Ерыкалов Е. Ф. Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. Л., 1966. С. 303–304, 434, 435, 461, 462. .

В критические часы вооруженного восстания 24 и 25 октября, когда все главные стратегические объекты города переходили в руки большевиков (телефон, телеграф, мосты, вокзалы, Зимний дворец и др.), Петроград в целом продолжал жить своей обычной жизнью. Большинство солдат находились в казарме, заводы и фабрики работали, в школах не прекращались текущие занятия. Не было ни забастовок, ни массовых демонстраций и беспорядков, которыми сопровождалась Февральская революция. Кинотеатры (тогда их называли кинематографами) были переполнены, все театры давали свои представления, публика гуляла по Невскому проспекту. Рядовой обыватель практически не замечал происходивших исторических событий и перемен, не прерывалось даже трамвайное движение – главный вид общественного транспорта в 1917 году. В одном из трамвайных вагонов поздно вечером 24 октября В. И. Ленин и охранявший его Эйно Рахья приехали в Смольный из квартиры М. В. Фофановой, где Ленин скрывался в последние дни перед Октябрем. Западный биограф В. И. Ленина Луис Фишер писал: «Все произошло так внешне спокойно, без жертв, без боев и беспорядков, что в Смольном, куда 24 октября вечером прибыл Ленин, царил энтузиазм. Первую ночь Ленин провел в Смольном, он лег поздно ночью, уже под утро, спать в одной комнате с Троцким. На следующий день в 2 часа ночи 26 октября был взят Зимний и Временное правительство было арестовано. Узнав об этом, Ленин снял парик и грим. Он выступил перед Петроградским советом, а потом отправился ночевать к Бонч-Бруевичу. Никаких часовых перед квартирой и никакой охраны не было. Как вспоминал позднее Бонч-Бруевич, “он запер входные двери на все цепочки, замки и крючки, привел в боевую готовность револьверы… Ведь только первая ночь наша – всего можно ожидать!”. Ленина поместили в маленькой спальной. Бонч лег в соседней комнате на диване. Ленин погасил электричество. Бонч тоже. Уже засыпая, Бонч услышал, как Ленин встал, включил свет и стал писать. Рано утром Ленин лег в постель и заснул. Проснувшись через несколько часов, он показался из комнаты, свежий и улыбающийся. “С первым днем революции”, – поздравил он присутствующих. Вскоре мы двинулись в Смольный пешком, потом сели в трамвай. Владимир Ильич сиял, видя образцовый порядок на улицах. В кармане у Ленина был “Декрет о земле”, написанный ночью. В этот вечер, после того как был принят “Декрет о мире”, Ленин прочел “Декрет о земле” перед съездом Советов, который принял его единогласно» [98] Фишер Л . Ленин. 1970. Лондон. На русском языке. С. 374–375. .

Рассказывая через 15 лет об этих же решающих днях и часах Октября, Л. Д. Троцкий также писал: «Завершительный переворот кажется после всего этого слишком коротким, слишком сухим, слишком деловым, как бы не отвечающим историческому размаху событий. Читатель испытывает своего рода разочарование… Где восстание? Картины восстания нет. События не слагаются в картину. Мелкие операции, рассчитанные и подготовленные заранее, остаются отделенными друг от друга в пространстве и времени. Связывает их единство цели и замысла, но не слитность самой борьбы. Нет действий больших масс. Нет драматических столкновений с войсками. Нет всего того, что воспитанное на фактах истории воображение связывает с понятием восстания… На самом деле это было самое массовое из всех восстаний в истории. Рабочим не было надобности выходить на площадь, чтобы слиться воедино: они и без того составляли политически и морально единое целое. Солдатам даже воспрещалось покидать казармы без разрешения. Но эти невидимые массы более чем когда-либо шли нога в ногу с событиями, бесшумно передвигалась социальная почва, точно вращающаяся сцена, выдвигая народные массы на передний план и унося вчерашних господ в преисподнюю» [99] Троцкий Л. Д. Октябрьская революция. Ч. 2. Берлин, 1933. С. 253–254. .