Валерий Чудинов - Тайные знаки древней Руси

«более комплексный, чем у моего предшественника Григория Гриневича», могу сказать, что он не читал ни меня, ни Гриневича, ни Мулдашева. Иначе он знал бы, что Гриневича зовут Геннадий Станиславович, а вовсе не Григорий, и труд его – более комплексный, чем мой, поскольку под «письменностью типа черт и резов» он понимал не только славянское письмо, но и письмо аланское, тюркское, дьяковское, германский футарк, буквы этрусков, письмо линейное Крита А и Б, письмо Фестского диска и протоиндийское письмо из Мохенджо-Даро. Я же под руницей понимаю только русское письмо, и никакого комплекса из письменностей древних эпох я не конструирую. Эрнст Мулдашев же письменностью вообще не занимается; он офтальмолог и его «конек» – это форма глаза. Не выдерживает критики и подход инглингов, поскольку в их «славяно-русских ведах» среди якобы древних рун имеются знаки, введенные в научный оборот А.И. Асовым в 1994 году и до того ни на одном памятнике письменности не встречавшиеся. Но это требует определенной научной компетенции в области эпиграфики, которой у религиоведа, как можно видеть из процитированного высказывания, нет. В этом усматриваю скорее не его промах, а промах редакции, не нашедшей для рецензии эпиграфиста. Как в известном рассказе А.П. Чехова, когда не нашлось свадебного генерала, пришлось позвать флотского капитана, что позже привело к конфузу. Тут тоже вышел конфуз: перепутано имя моего предшественника. Из этого я заключаю, что у рецензента не было под рукой и сочинений Гриневича, так что его имя он выдумал, зная только инициалы. Удивительно и то, что религиовед путает название «государство» с его сутью, и не понимает, что название «Империя» или «Княжество» все равно означает «государство». Вообще говоря, это понятно, религиоведу позволительно не знать таких тонкостей. Но коль скоро он вещает от имени официальной науки, то пусть заглянет хотя бы в IV главу «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, где почти с первой строки говорится: «Славяне добровольно уничтожают свое древнее правление, и требуют Государей от Варягов». Иными словами, начиная с такого государя, как князь Рюрик, возникает, по Карамзину, русское государство. Иначе получится, что Россия возникает лишь с XVI века, а до того ее и не существовало. Но такого никакая официальная наука никогда не утверждала – ни во времена царизма, ни при советской власти, ни в демократической России. До подобной благоглупости додумался лишь ее то ли самозваный, то ли назначенный газетой представитель – Алексей Гайдуков.

Можно обратиться и к более свежим источникам, например, к статье А.П. Богданова «Кто построил русское государство», опубликованной только что в «Трудах института Российской истории» РАН, вып. 6 (М., «Наука», 2006). В качестве итога там приводится такой вывод: « Построенное Ольгой государство освободила от ордынского ига Софья Палеолог, спасла от усобицы Елена Глинская, привела к процветанию впервые отменившая смертную казнь Елизавета Петровна и поставила во главе великих держав Екатерина II» (БОГ, с. 52). Так что «мнение официальной науки» чуть изменилось, от Рюрика до Ольги, однако создание государства все же отнесено примерно к тому же историческому периоду. И уж никак не относится к эпохе Ивана Грозного. И на этом примере мы видим, что наш «представитель официальной науки» снова проявил замечательное невежество.

Таким образом, благодаря его рецензии мы возвращаемся к временам «партийных чисток», когда рядовые члены партии честно признавались: «я произведения Солженицына не читал, но горячо их осуждаю». Не разбираясь ни в понятии государства, ни в особенностях письменности, не читая моих работ, равно как и работ моих предшественников, А. Гайдуков конструирует некий произвольный ряд из произведений графоманов, религиозных фанатиков, почитателей царских титулов (этот ряд легко можно было бы продолжить – только у меня в домашней библиотеке найдется около десятка подобных произведений других авторов), засовывая в него и мои работы. Естественно, не читая самих работ и не разбираясь в услышанном от кого-то, невозможно отличить зерна от плевел.

Самой выразительной является последняя мысль этого рецензента: « Профессор Чудинов занимается формированием исторических мифов. Его теория, конечно, интересна, но очень спорна ». Так миф или теория? Религиовед не может не знать, что теория – непременная часть научного инвентаря, теория, даже если она ложна, никогда не является мифом хотя бы потому, что она проверяема (иногда только в принципе). Миф же непроверяем принципиально. Если А. Гайдуков не верит моим чтениям, пусть предложит свои. Я вовсе не против научной дискуссии. В каждой своей работе я привожу массу подтверждений уже приведенных ранее чтений (чего, например, не делал Г.С. Гриневич), и тем самым постепенно вырисовывается достаточно надежный эпиграфический базис для дальнейших исторических построений. Но ведь так работает вся научная историография. Единственное отличие моего подхода от общепринятого состоит в том, что я читаю не сочинения древних авторов (которые часто из политических или иных побуждений тоже искажают истину), а короткие надписи на различных предметах (но эпиграфические источники уже давно считаются в историографии достоверными, правда, к ним обращаются реже). Так что принципиально нового я в историографию ничего не вношу, разве что читаю новый вид письменности. Но это во всех странах и во все века только приветствовалось, а не порицалось. Так, эпиграфист Жан Франсуа Шампольон, расшифровавший египетскую иероглифическую (а также слоговую и буквенную) письменность, одновременно считается и основоположником научной египтологии. Было бы странно прочитать о нем строки, что « Профессор Шампольон занимается формированием исторических мифов. Его теория, конечно, интересна, но очень спорна ». И поставить его в один ряд с теми, кто публиковал свои досужие домыслы о Египте (а таких в XIX веке было немало). Нет, во Франции его чтят, в его честь к его юбилеям выпускают даже почтовые марки.

Что же касается академика РАН Анатолия Тимофеевича Фоменко, то, вообще говоря, он пока целостной историографии не создал, занимаясь, в основном, критикой существующей науки. Хочу обратить внимание на то, что в других областях культуры такая критика существует, где-то недавно, где-то давно. Так, в изобразительном искусстве долгое время роль критика исполнял Стасов, в литературе – Белинский. Ученые тоже часто критикуют друг друга. Однако роль критика историографии в советское время взял на себя ЦК ВКП(б) и лично И.В. Сталин. В частности, историю новейшего периода России он переименовал в «Краткий курс истории ВКП(б)», дополнив ее рядом разделов, написанных лично им. Любой критик хотя бы одной строчки из этого произведения мог быть арестован и расстрелян как «враг народа». Поэтому историки в советский период ходили как по лезвию ножа, стремясь как можно точнее передать в своих работах «генеральную линию партии». Позже их деятельностью руководили лица на более низких ступенях партийной номенклатуры, Идеологический отдел ЦК КПСС. Однако в те годы у историков появилось странное чувство: если они вписываются в «генеральную линию», значит, любой их результат— это научная истина, а критиковать их имеет право только власть, и никто более. Поэтому столь болезненно они восприняли критику от математика.

Читать дальше