Елена Прудникова - Берия, последний рыцарь Сталина

Вы понимаете, что выступить перед народом с именем МВД нельзя. Он неглупый человек. Ему нужно было выступить от имени партии, а для этого ондолжен был часть людей обломать, часть людей превратить в своих агентов и действовать. Это линия вражеская, это линия разведок иностранных государств.

Замысел был очень большой – оторвать МВД от Правительства. Он нас забрасывал бумагами, информациями, читали мы много, но ни одной бумаги о крупных вопросах мы не видели и не имели. Он сам действовал. Он представлял нам сведения якобы демократически, а на деле он ничего серьезного нам не давал.

Положение Президиума. Я уже говорил, что он действовал не только в местных организациях, но и в Президиуме. Это не вышло, не на таких нарвался. Но и партийные организации все-таки довели до сведения Центрального Комитета. Не удалось ему создать стену между Центральным Комитетом и местными партийными организациями. Все-таки люди поставили вопрос перед Центральным Комитетом, и если бы не местные партийные организации, мы бы не знали всего.

Либерализм его – это либерализм врага. Его амнистия, все его действия, которые он вел, и все меры, которые он предпринимал внутри партии, – это действия врага, который хотел подавить нашу партию. Это смешно, партию с таким богатым опытом, имеющую такой Центральный Комитет, таких руководителей, партию, которая совершила под руководством Ленина – Сталина путь великих побед, такую партию этому пигмею, клопу, конечно, никогда не удалось бы подавить. Однако он замышлял это и людей мог бы погубить.

Начал он атаку на партию с атаки на Сталина. То, что меня потрясло и поразило, это когда он на другой день после смерти Сталина, когда еще Сталин лежал в Колонном зале, фактически он устроил переворот, свергнул мертвого Сталина, он стал мутить, пакостить, то рассказывал, что Сталин говорил про тебя то-то, про другого то-то, то говорил, что Сталин и против него, Берия, шел. Он нам, группе людей, говорил: Сталин не знал, если бы меня попробовал арестовать, то чекисты устроили бы восстание. Говорил?

Голоса из Президиума. Говорил.

Каганович. Это он говорил на трибуне Мавзолея. Когда он это сказал, мы сразу почувствовали, что имеем дело с подлецом, контрреволюционером, который что-то готовит. Он изображал Сталина самыми неприятными, оскорбительными словами. И все это подносилось под видом того, что нам нужно жить теперь по-новому, нам нужно то-то и то-то. Надо сказать, что кое-чего он добился. Он добился того, что в нашей печати об экономических проблемах социализма замалчивается.

Голоса из зала. Правильно.

Каганович. Мы хорошо знаем, что всем людям ничто человеческое не чуждо. Об этом еще Маркс говорил. Это не чуждо и Марксу, Энгельсу, Ленину, Сталину. Мы знаем хорошо, что у каждого есть недостатки, были они и у Сталина. И мы, его ученики, не намерены обожествлять и изображать его без недостатков. Больше того, мы всегда исходили и считали, что наша наука, великая наука марксизма-ленинизма, не догма, мы не начетчики, мы понимаем творчески марксизм и знаем, как об этом в истории партии написано в заключительной главе, [151]что опыт жизненный обогащался у нас знанием и пониманием жизни, этот опыт всегда ставил новые вопросы и требовал изменения тех или иных решений как в теории, так и в практике.

Та торопливость, та настойчивость, шипящая свистопляска, которую поднял Берия вокруг этого вопроса, показали, что этот человек – карьерист, авантюрист, который хочет, дискредитируя Сталина, подорвать ту основу, на которой мы сидим, и очистить себе путь, что, мол, после Сталина я авторитет, я либерал, после Сталина я амнистирую, я обличаю, я все делаю. Вот его цель, он хотел подорвать основу учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина. Заметьте, в его речах – опубликованных и неопубликованных – вы не обнаружите слов марксизм-ленинизм. Он не знал марксизма-ленинизма. Теоретически он был мало подкован; книга, о которой говорил здесь товарищ Молотов, написана не им, он на этом заработал себе капитал. Но даже не зная марксизма-ленинизма, если бы он был настоящим партийцем, он не говорил бы об этом. Он же открыто, особенно последнее время, шел против линии партии, когда говорил, что надо изменить учение Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина, что нужно в печати это признать. Когда говорили, что Сталин есть великий продолжатель дела Ленина, дела Маркса – Энгельса, он фыркал.

Считаю, что мы сейчас должны, безусловно, узаконить Сталина в его правах быть в рядах великих учителей рабочего класса и вести за собой духовно народ. (Аплодисменты)

Берия не хотел просто поправок, о которых мы говорим, грамотные люди. Поправки можно вносить, но к чему, к основам марксизма—ленинизма, а он хотел по шапке марксизм – ленинизм, ему это нужно для расчистки его путей к перерождению. Вот почему мы сегодня окончательно закрепили наши победы не только хозяйственные, идейные, но и принципиальные и политические. Мы, конечно, трезво учитываем обстановку, не увлекаемся, знаем, что и у нас есть недостатки. Хотя условия другие, обстановка другая, но полезно было бы почитать доклад товарища Сталина и резолюцию, принятую по его докладу на Пленуме ЦК в 1937 году, по вопросу о недостатках работы и об уроках вредительства. В этом докладе и в этой резолюции товарищ Сталин ставит ряд вопросов, анализирует гнилые теории о том, что будто бы у нас классовая борьба отсутствует, ставит целый ряд острых вопросов, говорит о недостатках в нашей работе. Товарищ Сталин требует, чтобы у нас была честная критика и самокритика, чтобы у нас не было парадности, он требует, чтобы во имя того, чтобы не поспорить, уступают друг другу.

Безусловно, мы должны свою партийную работу улучшить. Мы должны поднять ее на более высокую ступень. Безусловно, что и у нас, в Президиуме ЦК, имеются недостатки, и думаю, что мы их сейчас устраним. Теперь уже другая обстановка. У нас теперь обстановка действительно партийная, дружная, нет затравливания, когда сидел у нас этот подлец. Мы будем работать, как полагается ленинцам-сталинцам, дружно критикуя друг друга, не боясь стать врагом друг другу.

Так и нужно работать в партийных организациях внизу. Нужно вплоть до низовых партийных организаций создать обстановку действительно деловую. Нам нужна критика, но нужна критика не враждебная, а критика наших дел, критика недостатков, которые мы должны устранить для того, чтобы улучшить свою работу. Мы должны свою идейную работу поднять, поднять идейно-политическую работу среди рабочих и коммунистов и должны укрепить партийные органы.

Партия для нас выше всего. Никому не позволено, когда этот подлец говорит:

ЦК – кадры и пропаганда. Не политическое руководство, не руководство всей жизнью, как мы, большевики, понимаем. Но это не значит, что ЦК должен заменять Совет Министров, обком – облисполком и т. д., но мы должны концентрировать политическое руководство, включая и политические проблемы. Оргвопрос подчинен политике. Оргвопрос и политика тесно связаны между собой.