Елена Прудникова - Последний бой Лаврентия Берии

– Об этом я тоже хотел с вами поговорить, – сказал Меркулов. Он был по-прежнему спокоен, лишь все время брал и клал на место чайную ложечку, пальцы чуть подрагивали, и ложечка звякала о блюдце. – Один из врачей, лечивших товарища Сталина… Я не буду называть имя, это ни к чему… В июне, когда я проходил медосмотр в Лечсанупре, этот человек обратился ко мне за советом. Он заметил в истории болезни Сталина некоторые несообразности. Сама картина была характерной для инсульта, но когда пришли данные вскрытия, они не соответствовали анализам крови. Пытаясь составить все эти несообразности в связную картину, тот врач снова и снова приходил к одному и тому же выводу: там был какой-то неучтенный фактор, так он сказал… Я переспросил, какой фактор. Он еще помялся и наконец ответил, что не исключает действия некоего токсического вещества.

– Короче говоря… – хлопнул рукой по столу Молотов.

– Короче говоря, этот врач пришел к выводу, что товарищ Сталин, возможно, был убит. Он сделал копии документов и отдал их мне. Я хотел, когда Лаврентий вернется из Германии, пойти к нему, но не успел, и теперь эти документы здесь, у меня. Не знаю, долго ли мне еще быть на моей так называемой свободе, но иллюзий я не питаю, кончится все тем, что отправят к Лаврентию. Поэтому я попросил бы вас, Вячеслав Михайлович, забрать документы. Кто знает, долго ли еще продлится этот пир хищников – но когда-нибудь он все же кончится, и можно будет установить истину.

Меркулов поднялся, взял лежавший на подоконнике конверт, положил на стол перед Молотовым. Тот даже не коснулся бумаг, глядел на них, как на змею, потом тихо спросил:

– Его отравили?

– Не совсем. Как объяснил мне врач, существуют вещества, которые способны чудовищно поднять давление даже у здорового человека и спровоцировать кровоизлияние в мозг. Но все они очень токсичны. Следы борьбы организма с этими неизвестными токсинами и обнаружены в анализах крови товарища Сталина. Во время лечения врачи предположили – возможно, у него развилась пневмония, как часто бывает при инсульте, однако вскрытие показало, что пневмонии не было. Тогда-то этот доктор и задумался над несообразностями в течении болезни.

– Я знал… – тихо сказал Молотов. – Это должно было случиться… Еще когда Власика убрали, я знал… Но те же медики из Лечсанупра уверяли нас: таких лекарств не существует, инсульт вызвать невозможно!

– Они правы, – продолжил Меркулов. – Их действительно не существует. У нас в СССР – ни в каком виде. А вот на Западе – дело другое. Я, получив эти бумаги, навел справки по своим каналам: там такие препараты разрабатывались. Они не введены в обиход врачей, как раз по причине высокой токсичности, но это совершенно не мешает использовать их в работе секретных служб. И еще важный момент: эти лекарства – их нельзя дать с пищей или питьем. Они вводятся внутривенно и действуют не сразу. Возможно, товарищу Сталину дали сильное снотворное, и когда он уснул, ввели лекарство. Тогда днем он мог на самом деле чувствовать недомогание.

– Значит, врач той ночью на дачу все-таки приезжал! – воскликнул Павел. – А Лаврентий Павлович говорил, там никого не было…

– Врач для этого не нужен, – качнул головой Меркулов. – Вся охрана и обслуга кунцевской дачи обучена простейшим медицинским процедурам. Любой из них может сделать внутривенный укол. Но вот редкий заграничный препарат, не прошедший клинических испытаний, они самостоятельно достать не могли. И даже нашим заговорщикам неоткуда было бы его взять. Вы меня понимаете? И если все так, то 5 марта и 26 июня – звенья одной цепи. Найдите тех, кто стоял за переворотом, и вы узнаете, кто убил товарища Сталина и, полагаю, выясните еще много интересного. Но этим буду заниматься уже не я. А теперь позвольте, я скажу несколько слов товарищу майору.

– Мне выйти? – спросил Молотов.

– Нет, что вы… Он может еще раз помыть руки…

…Меркулов снова включил воду и присел на край ванны, прислонился плечом к стене.

– Прощу прощения, товарищ майор. Я немного разволновался. Но это неважно. У меня к вам несколько вопросов. Вы еще увидите Маленкова?

– Он ждет нас сегодня же вечером.

– Хорошо. Расскажите ему все, до последнего слова. А теперь запомните этот номер…

Меркулов написал карандашом на кусочке салфетки телефонный номер и, после того как Павел повторил его про себя несколько раз, порвал бумагу на мелкие клочки и спустил в раковину.

– Пусть он тоже его запомнит, ни в коем случае не записывает. Скажите… дословно скажите: это номер девушки, официантки, такой… сдобненькой, с круглой попкой и капельными ножками. Пусть запомнит в точности, поняли?

– Чего тут не понять: пароль и отзыв, – пожал плечами Павел.

– И когда к нему придут с таким номером, пусть расскажет этим людям все, что знает. Теперь второй пункт повестки дня: вы еще увидите Лаврентия?

Павел замялся на мгновение. Он помнил приказ Берии: выйти сегодня вечером от Маленкова, стряхнуть «хвост» и сразу отправляться на вокзал. Но вдруг у Меркулова важное дело?

– Трудно сказать. Это зависит от обстоятельств. Я могу к нему попасть еще один раз, если надо передать что-то важное.

– Очень важное… – Меркулов достал из кармана маленькую коричневую ампулу.

– Что это?

– Простая вещь. Цианистый калий. Единственное, чем я могу помочь Лаврентию. Сумеете передать?

– Ради такого случая схожу туда еще раз.

– И последнее. Вячеславу Михайловичу ничто не грозит. А вы после сегодняшнего визита находитесь в большой опасности. Поэтому, как только все выполните, немедленно отправляйтесь на вокзал и уезжайте. Вот деньги, этого на первое время хватит, а там устроитесь, вам не привыкать к нелегалке…

– Забавно, – горько усмехнулся Павел. – Лаврентий Павлович велел мне то же самое. Попросить у вас деньги из фонда на непредвиденные расходы и…

– Вот уж здесь, – перебил Меркулов, – я не нуждаюсь в советах. Даже в советах Лаврентия…

– …Как чувствует себя заключенный? – поинтересовался Павел.

– Как обычно… – удивленно ответил майор, начальник караула. – Не жаловался.

– Что-то он часто стал терять сознание на допросах. Меня это не устраивает. Проводите-ка в камеру.

– В камеру, так в камеру… – пожал плечами майор. – Пойдемте, коли так…

Берия сидел на койке, прислонившись спиной к стене. Лицо его даже не дрогнуло. Лишь когда закрылась дверь, он повернулся к Павлу и отрывисто, зло бросил:

– Зачем пришел? Жить надоело?

– Меркулов рассказал кое-что интересное, – в тон ему, тоже резко сказал Коротков. – А главное, он попросил помочь вам бежать отсюда, и я не мог не согласиться.

– Бежать? – надо же, и Берию, оказывается, можно удивить. – Кто из вас рехнулся, ты или он?