Дмитрий Лисовенко - Их хотели лишить Родины

В 5-й пулеметной роте председатель ротного комитета рядовой Шафоростов, член комитета старший унтер-офицер Афанасьев и бывший председатель комитета ротный писарь Дмитриев сделали попытку подбить на капитуляцию солдат. Они стали собирать свои вещи, сносить в один угол оружие. Но их действия были решительно пресечены солдатами-пулеметчиками, и капитулянты покинули помещение роты под выкрики солдат, не захватив даже своих собственных вещей.

То же самое произошло во 2, 3 и 4-й пулеметных ротах, в стрелковых ротах и в 1-м маршевом батальоне. И бывшие руководители исполнительного комитета, вчера еще всеми уважаемые люди, в 7 часов утра 3 августа оставили Куртинский лагерь и напутствуемые презрительными выкриками солдат ушли в лагерь противника. Вместе с ними ушли человек сто солдат и человек двадцать членов ротных и полковых комитетов.

Никто из оставшихся верными делу революции не пожал им руки. От них, вчерашних авторитетных людей, сейчас отвернулись все.

Десяти часов утра — времени истечения срока ультиматума — с волнением и тревогой ожидали все. В утренние часы лагерь ля-Куртин напоминал встревоженный улей. С приближением часовой стрелки к цифре 10 лагерь оживился еще более и превратился в бурлящее море. Солдаты огромными толпами, с оружием и без оружия, с духовыми оркестрами, с пением «Марсельезы» шли к помещению исполнительного комитета, которого по существу уже не было.

Согласно приказу-ультиматуму ровно в 10 часов утра к неподчинившимся солдатам должна была быть применена сила оружия. И вот этот срок наступил. Но на стороне «усмирителей» не было заметно никакого движения, не раздалось ни одного выстрела. И когда часовая стрелка миновала цифру 10 — «предсмертную», как ее называли некоторые солдаты, стихийно возникшая демонстрация развернулась с еще большей силой. К духовым оркестрам 1-го и 2-го полков присоединился оркестр маршевого батальона. Торжественные звуки «Марсельезы», исполнявшейся тремя оркестрами, потрясали воздух, а тысячи солдатских голосов дружно пели: «Поднимайтесь, сыны отчизны, наш день славы наступил..!» [144]

Получив приказ Керенского — силой оружия «навести порядок» в 1-й бригаде, Занкевич вошел в переговоры с командующим округом генералом Комби. Он настоятельно просил его выслать в район лагеря Куртин артиллерийские и пехотные части местных гарнизонов, чтобы они продефилировали перед солдатами 1-й бригады и тем самым побудили их сложить оружие и оставить лагерь. В том случае, если демонстрация французских войск окажется безрезультатной, они заставят русских солдат выполнить приказ силой оружия.

Генерал Комби на просьбу Занкевича ответил отрицательно, заявив, что ему для этого необходимы приказ высшего командования и санкция военного министра. Однако Комби обещал Занкевичу принять все зависящие от него меры, чтобы помочь 3-й русской бригаде расправиться с русскими революционными солдатами. Однако солдаты 3-й бригады не хотели поднимать оружие против своих братьев. Поэтому, когда им объявили, что они вместе с французами будут силой оружия усмирять «бунтовщиков 1-й бригады» и что французские части уже прибыли в район лагеря ля-Куртин, они заявили, что такого приказа выполнять не будут. Французы, видя, что 3-я русская бригада отказалась действовать против 1-й, также снялись с места и ушли в пункты своего расквартирования.

Так приказ-ультиматум № 34 генерала Занкевича остался невыполненным.

После окончания демонстрации солдаты лагеря ля-Куртин снова взялись за работу. Нужно было срочно выбрать новое руководство, созвать экстренное совещание оставшихся верными делу революции членов отрядного исполнительного комитета, членов полковых комитетов и представителей рот. Совещание решило вместо бывшего отрядного исполнительного комитета организовать «Совет солдатских депутатов лагеря Куртин». Полковые и ротные комитеты оставить, пополнить их состав и подчинить непосредственно Совету.

В состав Совета солдатских депутатов вошли: Глоба (председатель Совета), Ткаченко (заместитель), Смирнов, Фролов, Баранов, Симченко, Иванченко, Варначев, Лисовенко (члены Совета).

В состав членов Куртинского Совета солдатских депутатов решено было ввести также всех председателей ротных комитетов.

В 16 часов 21 июля в лагерь ля-Куртин приехал военный комиссар Рапп. С раннего утра он находился в расположенной вблизи Куртинского лагеря гостинице «Сайон» и оттуда наблюдал за тем, что происходило в лагере.

Прошло всего лишь шесть часов после истечения срока ультиматума, но Рапп за это короткое время имел возможность увидеть многое. Утром, когда стрелка приближалась к десяти часам, он слышал песни, музыку и «Марсельезу», которую с большим подъемом пели солдаты, как свой священный гимн. Наконец, он видел, как солдаты под оркестр на ходу строились в колонны и строем расходились по казармам. Установить какое-либо смятение среди солдат или бегство из лагеря ему не удалось.

Унтер-офицеры, оставшиеся в лагере, по приказанию нового Совета в 2 часа дня вывели роты на строевые занятия, или, точнее, на прогулку. После всего пережитого солдаты с удовольствием маршировали на учебном плацу.

Рапп, придя на территорию лагеря, видел, что роты, закончив прогулку, строевым шагом, с песнями шли в казармы.

После прогулки почти все солдаты остались во дворах казарм и вели оживленный разговор о событиях дня.

Скоро послышались звуки гармоний, а затем и песни. Пряча свою тревогу, солдаты пели бодрые русские и украинские песни. Кое-где песни сменялись плясками. Рапп направился к одной из групп, где было особенно оживленно. Солдаты узнали о прибытии Раппа и приготовились встретить его. Как только Рапп стал приближаться к группе, солдаты образовали круг. Вышедший из круга солдат, выбивая ногами четкую дробь, запел: [146]

Затем вышел второй солдат, который продолжал:

А третий звонко пропел:

Круг танцующих расширялся. Каждый вновь вступавший в пляску начинал ее злой импровизированной частушкой по адресу русского военного командования во Франции. Постояв несколько минут, Рапп, не сказав ни одного слова солдатам, ушел из лагеря.

На второй день, 23 июля (4 августа), рано утром Куртинский Совет получил два предложения: первое — от комитета 3-й бригады, второе — от генерала Занкевича.