Саул Кляцкин - «От тайги до британских морей…»: Почему Красная Армия победила в Гражданской войне

Свои суждения о невозможности использования старой армии для нужд обороны Советской республики они представляли как истинную политику Советского правительства [26] Историки не увидели ленинскую постановку вопроса о сломе старой армии. Ее увидел философ К. В. Спиров. Рассматривая вопросы слома буржуазно-помещичьей армии в связи с характеристикой проблемы мирного перехода от капитализма к социализму, К. В. Спиров правильно отметил, что В. И. Ленин под сломом этой армии понимал проведение в ней полной демократизации. Правильно уловив ленинскую концепцию, автор, однако, лишь поставил проблему слома старой армии, не раскрыв ее глубокого содержания и не сделав попытки показать практическое значение ленинской теории слома старой армии для организации военной защиты Советской республики (К. В. Спиров. В. И. Ленин о сломе буржуазно-помещичьей армии и создании армии нового типа. Сборник материалов, посвященный 90-летию со дня рождения В. И. Ленина. Изд. Военной ордена Суворова 1-й степени Академии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. М., 1900, стр. 187–195). .

Утверждением, будто бы В. И. Ленин, Советское правительство считали, что старую армию уже в ноябре 1917 г. нужно было демобилизовать, распустить, авторы искажали действительную историю. В. И. Ленин решал вопросы слома старой армии далеко не так, как об этом писали историки. Признание авторами ленинской теории слома старой армии неизбежно потребовало бы от них и признания того, что Советское правительство в поисках возможностей для обеспечения военной защиты имело намерение использовать старую армию. А это ломало бы созданную ими схему исторического процесса. В целях сохранения своей схемы некоторые историки неверно оценивали демократизированную старую армию после Октября 1917 г. Так, Н. И. Шатагин писал: «Несмотря на принятые меры по демократизации старой армии и сближению ее с трудящимися массами, она не могла быть надежной опорой Советской власти. Ее организация была порочна в основе, она не отвечала классовой природе социалистического государства рабочих и крестьян» [27] Н. И. Шатагин. Указ. соч., стр. 26. . Эту точку зрения повторили другие авторы. Так, X. И. Муратов писал: «Старая армия, даже демократизированная, ни в коем случае не могла остаться как организм после победы пролетарской революции. Новому социалистическому государству нужна была и новая армия» [28] X. И. Муратов. Указ. соч., стр. 37. . Д. М. Гринишин придерживался такого же мнения. Он писал: «Старая армия, несмотря на то, что после Октября и была демократизирована, не могла быть надежной опорой Советского государства. Ее классовая природа, организация и обучение не соответствовали социальной сущности нового, социалистического государства» [29] Д. М. Гринишин. Указ. соч., стр. 330. .

Из всей литературы следует выделить работу И. М. Волкова, который впервые по-новому поставил вопрос о старой армии. Не разбирая вопроса о сломе старой армии, он правильно писал о том, что первое время В. И. Ленин, Советское правительство намеревались использовать старую армию для нужд обороны Советской республики [30] И. М. Волков. Указ, соч., стр. 94–95. . К сожалению, в рамках опубликованной им статьи И. М. Волков не мог дать более глубокий анализ поставленного вопроса.

В настоящей книге главное внимание сосредоточено на вопросах военного строительства в связи с организацией военной защиты Советской республики. Все другие вопросы затрагиваются в ней лишь постольку, поскольку они помогают выяснению основного вопроса – строительства вооруженных сил Советской страны в 1917–1920 гг.

Октябрьская революция произошла в разгар Первой мировой войны, когда Россия вела военные действия с державами австро-германского блока, которые, по данным Ставки, в это время держали на русском фронте более 158 пехотных и кавалерийских дивизий, насчитывавших свыше 1,5 млн. хорошо вооруженных и обученных солдат [31] ЦГАСА, ф. 1, oп. 1, д. 68, л. 78–79; ф. 3, оп. 12, д. 4, л. 187. Приводя эти данные Ставки, следует отметить, что в нашей литературе содержатся весьма противоречивые сведения о численности войск держав Четверного союза, которые противник держал против русского фронта к моменту установления Советской власти. А. Зайончковский для ноября 1917 г. называет цифру в 107 дивизий (А. Зайончковский. Мировая война 1914–1918 гг., т. II. М., 1938, табл, после 282 стр.). Н. А. Таленский утверждает, что к началу кампании 1918 г. Германия держала против русского фронта свыше 75 дивизий (Н. А. Таленский. Первая мировая война 1914–1918 гг. М., 1944, стр. 93). Д. В. Вержховский и В. Ф. Ляхов пишут, что в августе 1917 г. против русского фронта находилось 124 дивизии держав Четверного союза, что представляло наибольшее числа дивизий противника с начала войны (Д. В. Вержховский, В. Ф. Ляхов. Первая мировая война 1914–1918 гг. М., 1964, стр. 287). Нет данных о численности войск Четверного союза против русского фронта в статистических сборниках и других официальных изданиях («Россия в мировой войне 1914–1918 годов (в цифрах)». М., 1925; «Мировая война в цифрах». М. – Л., 1934. В первом издании Большой Советской Энциклопедии указано, что на 1 октября 1917 г. на Восточном фронте насчитывалось 1186000 штыков и сабель австро-германских войск (БСЭ, т. 44, М., 1939, стр. 603). Во втором издании БСЭ не приведены даже эти цифры. Нет данных и в пятитомной «Истории гражданской войны в СССР». . И хотя Советское правительство с первых же своих шагов начало борьбу за мир, никто не мог гарантировать, что грозный враг, находившийся всего лишь в нескольких переходах от Петрограда, не воспользуется трудной военной обстановкой революционной России и не начнет наступления с целью поживы за счет нашей Родины.

Военная обстановка настоятельно повелевала большевистской партии и Советскому правительству срочно решить проблему организации военной защиты Советской республики от внутреннего и внешнего врага.

К моменту, когда большевистская партия и Советское правительство практически приступили к обеспечению обороны страны, в Советской республике имелись две военные организации – Красная гвардия и старая русская армия. Общая численность Красной гвардии к моменту Октябрьского вооруженного восстания примерно доходила до 200 тыс. рабочих [32] «История Коммунистической партии Советского Союза». М., 1962, стр. 243–244. .

После Октябрьской революции Красная гвардия продолжала быстро развиваться. Возникали крестьянские и солдатские, а также смешанные красногвардейские отряды. Строительством Красной гвардии руководили местные партийные организации, Советы и военно-революционные комитеты, действовавшие на основании общих указаний Всероссийского бюро фронтовых и тыловых военных организаций при ЦК РСДРП (б) [33] Н. Подвойский. Красная гвардия в Октябрьские дни. М.—Л., 1927, стр. 45. . Необходимость борьбы с внутренней контрреволюцией заставляла организаторов Краевой гвардии главное внимание обращать на то, чтобы как можно скорее сформировать отряды и двинуть их на борьбу с врагом. Военно-техническая сторона дела создания этой вооруженной силы интересовала их в меньшей степени. В силу этих причин Красная гвардия не сложилась в единую централизованную военную организацию. Везде, где формировались отряды Красной гвардии, создавались и ее руководящие органы – штабы. В Петрограде и Киеве это были главные штабы Красной гвардии, в Москве, Туле, Харькове, Царицыне и Ярославле – центральные штабы Красной гвардии, в Минске – центральная комендатура Красной гвардии. Как правило, штабы подчинялись местной партийной организации, Совету или Военно-революционному комитету. Они объединяли в своем городе все отряды Красной гвардии.