Леонид Кондрашев - Археология Москвы: древние и современные черты московской жизни

Обложка книги гр. А. С. Уварова «Археология России. Каменный период» с изображением погребения бронзового века. 1881 г.

В течение XX века в Москве найдено всего порядка 5 таких предметов. Недавно обнаруженные два каменных топора бронзового века существенно расширяют наши знания об этом древнем периоде и вводят нас, наследников данных времен, в общеевропейскую археологическую общность.

Уникальной находкой и настоящей археологической удачей специалисты считают обнаруженную в траншее на Сретенке финно-угорскую «шумящую» подвеску. Это женское украшение, сделанное из бронзы. Его длина – около 4 см, а ширина – 2 см.

Свое название – «шумящая» – она получила и-за издаваемого при движении звука. К нижней части подвески прикреплены два колокольчика. При движении они звенят. По одной из версий, такие подвески защищали женщин от злых духов и помогали обрести удачу и счастье.

Эта находка датируется X–XII веками. Для археологов, проводящих раскопки на территории Москвы, всегда очень важно и интересно, когда они находят артефакты, связанные с финно-угорскими племенами, потому что это существенным образом иллюстрирует историю заселения Москвы. Так, по одной из научных версий, считается, что древнейшими жителями Москвы были именно финно-угры.

Финская шумящая подвеска. (Из книги И. Р. Аспелина: Aspelin J. R. Antiquites du Nord Finno-Ougrien publiees a laide dune subvention de L`Etata. Ages de la Pierre et du Bronze. S. Petersbourg – Helsigfors – Paris. 1877.)

Шумящие подвески финского типа из археологических раскопок на Сретенке в 2017 г. ООО «Археологические изыскания в строительстве»

К данному этническому ареалу относится и найденная на Гостином дворе круглая умбоновидная подвеска из медного сплава диаметром 4,3 см с полукруглыми петельками по краям. Способ изготовления подобной фибулы – напайка, а не литье, может свидетельствовать о ее достаточно раннем (не позднее XI–XII вв.) происхождении, в отличие от литых подражаний финно-угорским украшениям более позднего времени (Седов, 1987. С. 270).

Славянские племена вятичей и кривичей стали проникать на территорию нынешних Москвы и Московской области с IX–X вв. н. э. Анализ письменных источников, некоторых этнографических данных и всего комплекса археологических материалов IX–XIII вв. из районов Волго-Окского междуречья позволяет предполагать, что славянская колонизация территории нынешней Московской области, начавшаяся в IX–X вв. и продолжавшаяся, вероятно, позднее, происходила из разных районов и осуществлялась представителями разных восточнославянских племенных союзов. Север и Восток этой территории был занят кривичами (Горюнова, 1961. С. 205–248; Монгайт, 1961. С. 115–140; Седов, 1960), пришедшими сюда главным образом с верховьев Волги, юг – верхнеокскими и среднеокскими вятичами (Никольская, 1981). Не исключен приток на крайний запад нынешней Московской области и смоленских кривичей. Граница между зонами вятичской и кривичской колонизации определена в Московском регионе по распространению в курганных погребениях характерных для тех и других женских украшений – височных колец XI–XIII вв.

В историческом центре города фрагменты височных колец, принадлежащих представителям разных славянских племен, попадались археологам не раз. Так, фрагмент, относящийся к семилопастным кольцам, является основным этническим признаком племен вятичей и датируется XII–XIII вв. Он сделан из белого металла (серебра или сплава на его основе) со штампованным орнаментом. Толщина металла – 0,04 см. (Спицын, 1899. С. 301–340; Успенская, 1967).

Погребальный инвентарь из курганных погребений XI–XIII вв. из книги «Историческая записка о деятельности Императорского Московского Археологического общества за первые 25 лет существования». М., 1890. Т. XXXI. Tab. II.

Рядом с Гостиным двором обнаружено височное кольцо ладожского типа XIII–XVI вв., представляющее собой овал размером 31х34 мм, толщиной 2,5 мм. С одного конца кольцо сужается до толщины в 1,5 мм, с другого конца завершается рельефной стилизованной головкой животного, вероятно, лося, причем в пасть его вставляется противоположный конец кольца. Аналогичная серьга в виде кольца с объемной, хорошо смоделированной головкой дракона, держащего в пасти стержень на одном конце, была обнаружена в Мякинино-2 – комплексе, датируемом второй половиной XVI в. Серьга была отлита в двусторонней форме, возможно, по выплавляемой модели, и покрыта позолотой методом нанесения золотой амальгамы. Диаметр кольца – 30 мм, диаметр дужки – 2 мм. Сохранность почти полная, не считая обломанного конца стержня, торчащего из пасти дракона (Векслер, 1996. Табл. 7, 9). Наиболее ранней аналогией можно считать локальный тип височного кольца с лопастью, напоминающей увенчанную рогами голову лося с открытой пастью: один экземпляр найден в Киснемском могильнике и два – на Белоозере в горизонте XIII в.

Бронзовое многобусинное височное кольцо. Археологические раскопки А. Г. Векслера в Старом Гостином дворе, 1996–1999 гг.

Височное кольцо из желтого металла со следами позолоты найдено в том же районе. Сохранилась лишь часть дужки округлого сечения диаметром 1,85 мм с зооморфным окончанием в виде головы зверя с прижатыми ушами, широко разинутой пастью и далеко выступающим прямым языком. Голову от стержня дужки отделяет утолщение в виде шарика. Сохранность хорошая. Позолота частично сохранилась на голове зверя.

Кроме того, терялись и оказывались в культурном слое другие находки – браслеты. По трассе улицы Ильинки обнаружен фрагмент створчатого браслета из белого металла: литая створка прямоугольной формы (6,1х2,2 см) в виде рамки, разделенной перегородкой на 2 части; каждая заполнена орнаментом в виде ажурной косой решетки; с обоих концов – петли для крепления с другими частями; толщина – 0,1 см. Створчатые браслеты появились в XII в. как типично городские украшения и являлись дорогими и трудоемкими изделиями, принадлежавшими городской знати. В середине XII в. стали изготовляться литые подражания дорогим изделиям. Все браслеты, найденные в Новгороде, – литые и происходят из слоев середины XII–XIV вв. Точных аналогий найденному браслету не отмечено. (Седова, 1997. С. 116). Но он стилистически близок угро-финским подвескам.