Александр Дюма - Сальватор

Нетрудно догадаться, что в это время в голове у него помутилось и он плохо понимал, что происходит вокруг.

Один из пришедших вытянул руку и произнес одно-единственное слово:

- Стойте!

Брат, исполнявший роль палача - это был не кто иной, как наш знакомый Жан Бычье Сердце, - выпустил г-на Жакаля, и тот опустился на ноги и вскрикнул от радости и удивления, узнав Сальватора в человеке, приказавшем: "Стойте!"

Это действительно был Сальватор: он пришел в сопровождении брата, которого генерал Лебастар де Премон отправил с запиской начальника полиции, чтобы освободить Сальватора.

- Ах, дорогой господин Сальватор! - вскричал г-н Жакаль, не сдержав радости. - Я вам обязан жизнью.

- Насколько я помню, это уже во второй раз, - строго проговорил в ответ молодой человек.

- Во второй, в третий, - поспешил вставить г-н Жакаль, - я признаю это перед Небом, а также перед этим инструментом казни. Испытайте мою признательность, и вы увидите, умею ли я быть благодарным.

- Хорошо, я сделаю это теперь же... Когда имеешь дело с такими людьми,как вы, господин Жакаль, нельзя давать остынуть благородным порывам. Следуйте, пожалуйста, за нами.

- О, с удовольствием! - обрадовался г-н Жакаль, бросив прощальный взгляд на разверстую могилу и болтавшуюся над ней веревку.

Он поспешил вслед за Сальватором. Проходя мимо Жана Бычье Сердце, он невольно вздрогнул. А плотник заключал шествие и словно давал понять г-ну Жакалю, что тот, возможно, не навсегда прощался с веревкой и ямой, от которых сейчас удалялся.

Через несколько секунд они подошли к месту, где г-н Жакаль так долго сочинял свое завещание.

Карбонарии еще не разошлись и переговаривались вполголоса.

Толпа расступилась, пропуская Сальватора и Жана Бычье Сердце, следовавшего за молодым человеком тенью - страшной и леденящей г-ну Жакалю кровь!

Господин Жакаль, к своему сожалению, заметил, что глаза всех присутствовавших обращены к нему, а лица хмурятся; он понял, что его возвращение неприятно их удивило.

В глазах заговорщиков читался единодушный вопрос: "Зачем вы вернули этого типа?"

- Да, да, я отлично вас понимаю, братья, - сказал Сальватор. - Вы удивлены тем, что видите господина Жакаля в своих рядах, когда были уверены, что он уже отдает душу Богу или дьяволу. Я вам изложу свои соображения, которым господин Жакаль обязан жизнью, хотя бы на время, ведь я не хочу решать вопрос о его помиловании единолично: я подумал, что мертвый господин Жакаль вряд ли сможет быть нам полезен, а вот живой начальник полиции очень нам пригодится, лишь бы он сам этого захотел, и в этом я не сомневаюсь, хорошо зная его характер. Не правда ли, господин Жакаль? - прибавил Сальватор, обратившись к пленнику. - Не правда ли, что вы приложите к этому все усилия?

- Вы ответили за меня, господин Сальватор, и я не заставлю вас солгать, будьте покойны. Однако я взываю к вашей высшей справедливости: требуйте от меня того, что в моих силах.

Сальватор кивнул, что означало: "Не беспокойтесь".

Он повернулся к карбонариям и сказал:

- Братья! Раз человек, который мог расстроить наши планы, сейчас перед нами, я не вижу, почему бы нам не обсудить эти планы в его присутствии. Господин Жакаль может дать хороший совет, и я не сомневаюсь, что он нас поправит, если мы ошибемся.

Господин Жакаль закивал в знак того, что подтверждает эти слова.

Молодой человек снова обратился к нему:

- Казнь по-прежнему назначена на завтра?

- На завтра, да, - подтвердил г-н Жакаль.

- На четыре часа?

- На четыре часа, - повторил г-н Жакаль.

- Ладно, - молвил Сальватор.

Он бросил взгляд направо, потом налево и спросил у спутника г-на Жакаля:

- Что вы сделали в предвидении этого события, брат?

- Я снял все квартиры второго этажа, окна которых выходят на набережную Пелетье, - отозвался карбонарий, - а также все квартиры и комнаты с первого этажа вплоть до мансард, выходящие окнами на Гревскую площадь.

- Вам, должно быть, это обошлось недешево! - заметил г-н Жакаль.

- Да нет, сущие пустяки: я заплатил всего сто пятьдесят тысяч франков.

- Продолжайте, брат, - попросил Сальватор.

- У меня, таким образом, четыреста окон, - продолжал карбонарий. - По три человека у каждого окна, - итого - тысяча двести человек. Я расставил их следующим образом: четыреста - на улицах Мутон, Жан-де-Лепин, Ваннери, Март-руа и Таннери, иными словами - вдоль тех, что выходят на площадь Ратуши; двести других будут расставлены у ворот Консьержери, еще двести человек - вдоль дороги от Консьержери до Гревской площади. Каждый из них будет вооружен кинжалом и двумя пистолетами.

- Вот черт! Это, должно быть, стоило вам еще дороже, чем четыреста окон.

- Ошибаетесь, сударь, - возразил карбонарий, - это не стоило мне ничего: окна можно снять, зато свои сердца честные люди отдают добровольно.

- Продолжайте! - сказал Сальватор.

- Вот как все будет происходить, - продолжал карбонарий. - По мере того как обвиняемый будет приближаться к Гревской площади, наши люди станут оттеснять буржуа, зевак, женщин, детей в сторону Жеврской набережной и моста СенМишель: им под любым предлогом необходимо держаться всем вместе.

Господин Жакаль слушал со всевозраставшим вниманием и не переставал удивляться.

- Повозка с осужденным, - продолжал карбонарий, - под охраной пикета жандармов выедет из Консьержери около половины четвертого и направится к Гревской площади по набережной О-Флер. Она проедет беспрепятственно до моста Сен-Мишель.

Там один из моих индусов бросится под колеса и будет раздавлен.

- А-а! - перебил его г-н Жакаль. - Я, вероятно, имею честь разговаривать с господином генералом Лебастаром де Премоном.

- Совершенно верно! - подтвердил тот. - Неужели вы сомневались, что я приеду в Париж?

- Я был в этом абсолютно уверен... Однако сделайте милость: продолжайте, сударь. Вы сказали, что один из ваших индусов бросится под колеса повозки и будет раздавлен...

Господин Жакаль умолк, полез в карман, вынул табакерку, раскрыл ее, как всегда с наслаждением, втянул в себя огромную щепоть табаку и стал слушать; можно было подумать, что, забив нос, он таким образом обострял слух.

- При виде этого зрелища в толпе поднимется крик и на время отвлечет внимание эскорта, - продолжал генерал. - Те, что окажутся поблизости от повозки, перевернут ее и подадут условный сигнал, на который поспешат все, кто будет находиться в прилегающих улицах и окнах. Предположим, что около восьмисот человек по тем или иным причинам не смогут пробиться. Зато остальные - около тысячи человек - в одну минуту обступят карету справа, слева, спереди, сзади и преградят ей путь. Повозка будет опрокинута, постромки перерезаны, десять всадников - и я в их числе - похитят осужденного. Одно из двух: