Мусса КУНДУХОВ - МЕМУАРЫ

Следовательно, дело не в фанатизме, а в умении и способности понимать и различать вещи.

Россия, освободившись от татар, имела удобные случаи расширить свое государство соседними мусульманскими народами и в настоящее время имеет из них подданными более двенадцати миллионов душ. Нечего говорить о том, что между ними есть много фанатиков и злонамеренных духовных лиц, которые, не внимая голосу Корана, истолковывают его превратно, употребляют Шариат орудием для своих видов. Но ведь разве в этом виновата мусульманская религия, а не русское правительство, которое, к величайшему удивлению, в течение нескольких веков воюя и владея мусульманами, не подумало приготовить коренных русских хороших чиновников с основательным знанием правил и законоведения мусульманской веры.

Не знаю, что на это может сказать правительство, но я скажу истину, не требующую никакого доказательства.

Русское правительство не приняло мер к распространению между кавказскими народами просвещения потому, что стремилось к совершенному уничтожению не только горцев и мусульман, но и у грузин и армян сознания своего достоинства, дабы иметь их, как донских казаков, безусловными рабами.

С этой мыслью первою задачей его было нравственно и материально унизить гордую аристократию и для этого привить против грузин и армян нравственную болезнь, т. е. болезнь роскоши, балов, дорогих нарядов, шумных обедов, картежных игр и вообще разврата в обширном значении, чем и достигнута коварная цель: все грузинские князья остались без куска хлеба, по уши в неоплатных долгах, нуждаясь до крайности в царской службе46.

Армяне не поддались, они, напротив того, очень хорошо поняв, сами умно и ловко пользовались случаями увеличивать свое состояние, в чем имели большой успех.

Мусульманская же аристократия уничтожена, как выше сказано, совершенно и навсегда силою бесчеловечного произвола.

Все вышесказанное пусть остается в области тяжкого и печального прошлого под судом позднейшего потомства.

Обратим свой взор к будущему и чистосердечно заметим ту истину, что Россия, несколько веков враждуя с мусульманами, одержала над ними победу и ничем не упрочила ее значение. До сих пор поддерживает ее только ужасом своего оружия.

Не имея права на чувство благодарности многочисленных ей подданных мусульман, за счет коих она много расширилась и все еще растет. Но, основываясь на ясных фактах, приходится сказать, что растет под мраком таинственности: никто, кроме Бога, по сие время не ведает растет она в пользу или во вред себе.

Поэтому очень желательно, чтобы ее правительство внимательно и здраво окинув свое будущее, признало бы необходимость заменить против мусульман всю свою систему, основанную на праве сильного, системою, стремящеюся к добру, пользующеюся и любовью и доверием народов.

Она будет ближе к общему благу, т. е. к сближению России с целым мусульманским миром. Дружбою, которой Россия, обеспечивши свою победу, была бы очень богата, сильна и прочна.

Имела бы в Европе и в Азии между державами повелительную роль.

В противном случае же она, как добровольно ослепленный, в конце концов непременно будет иметь в итоге печальные результаты и позднее раскаяние.

Вывод этот ясен. И то и другое зависит, после всемогущего Бога, от умения и способности русского правительства. Пусть оно ответствует за себя.

Я только скажу, что Россия, пользуясь своею силой, до сих пор ее обманывающей, имеет гораздо более возможности и удобства быть заодно с мусульманским миром, чем те державы, которые гораздо умнее русских стремятся к тому же и, при сочувствии им мусульман, могут от них отбросить русских далеко и не возвратно. Могут потому, что ныне существующая их близорукая политика и вьшеупомянутые могущественные причины врагу сильно в этом помогут.

Англичане и французы имеют под властью своей много мусульман и пользуются от них большими выгодами, но между тем никто из них не заботится о том, что душа мусульманина будет страдать в аду за то, что он не католик или не лютеранин.

Русское же правительство, напротив того усердно хлопочет, не гнушаясь никакими мерами, обратить мусульман в православие (для блаженства их душ).

Я убежден, что всякий благомыслящий русский согласится, что меры эти противны здравому рассудку и справедливости, требующим религию и спасение душ предоставить милосердному Богу, делать только то, что может быть полезно поданным на этом свете и что может их чистосердечно привязать к России. Например: признать веками освещенные права их личные и собственности, не жалеть средств для развития в народе полезных элементов общечеловеческой жизни, иметь их наравне с русскими под покровительством законов, не создавая им произвольных, ничем не обоснованных и ничем не оправданных, не наказывать за вину одного многих невинных.

Заслужившим царских чинов и орденов предоставлять право пользоваться по закону им присвоенными правами, иметь терпение и благосклонное внимание к недостаткам в народных обычаях: время и благоразумие их понемногу исправят, а хорошие поощрят.

Такою человеколюбивою системою народ избавится от нынешней тяжкой тоски, от ожидания в будущем нужды и угнетения, от ежеминутно выходящих из глубины сердца вздохов с молитвою:

– О Боже, что будет с нашим потомством! Избави нас от тяжкого жребия, нас постигшего!

Чем больше правительство будет к ним справедливее и внимательнее, тем больше упрочит себя в мусульманском мире, иначе быть не может47.

Кто не знает и кому не понятно, что малейшие действия правительства, каковы бы они ни были (хорошие или дурные), сильно действуют на покоренные народы: они их взвешивают и делают из них заключение о своем будущем. Равно и то, что всякий народ любит и желает жить на своей земле, своею национальностью независимо от другого.

Но, вместе с тем, покорившись обстоятельствам, он, разумеется, как человек, выбирает из двух зол лучшее.

На этом основании благо России и ей поданных мусульман требует мною указанной системы.

Иначе же правительство восстановит против себя своих многочисленных мусульман, которые, желая избавиться от тяжкой зависимости, на место того, чтобы им напасть на опасного врага России, бросятся в его объятия.

Помимо этих воспоминаний, генерал оставил еще некоторые, переписанные им документы, из которых иные не лишены также известного исторического значения.

Здесь мы печатаем письмо начальнику главного штаба кавказской армии А. П. Карцеву, видному представителю русской власти и боевому генералу, с которым Мусса Кун-духов был связан многолетней дружбой еще со школьной скамьи в военном училище и к которому относился с симпатией и доверием. Письмо это послано вместе с ранее составленной запиской, также нами здесь воспроизводимой, где ген. Кундухов в общих чертах излагает свои взгляды на положение горцев.