Лев Поляков - История Антисемитизма. Эпоха Веры.

Но в средневековой экономике, как и в любой «слаборазвитой» экономике, ощущается сильная нехватка как средств производства, так и наличных денег. В этих условиях займы и ссуды становятся необходимыми (или считаются таковыми, что приводит к тем же самым последствиям). В средневековой Италии ссудная касса становится национальным учреждением, подобно лотереям в Италии наших дней. С точки зрения христианской теологии предпочтительней, чтобы этим занимались евреи; с еврейской точки зрения связанный с этим позор значительно меньше. Более того, в XIV веке Италия стала основной страной, принимавшей евреев, изгнанных из Франции и германских государств, где они традиционно занимались ростовщичеством, ср. такие фамилии, как Луццато (Лаузиц), Оттоленги (Эттлинген), Морпурго (Марбург), Провенцалли, Тедеско и т. д. Озабоченные нуждами своих граждан, итальянские города на протяжении XIV века стали доверять евреям управление ссудными кассами и тем самым ограничивать чрезмерно высокие проценты подпольных христианских ростовщиков. Два основных центра, откуда происходили ростовщики, были Германия для Северной Италии, и Рим для центральной Италии.

Чтобы обезопасить себя от церковных громов и молний, заранее запрашивалось папское одобрение, которое получали с объяснением причин такой поддержки: «чтобы избежать большого ущерба для населения» (Николай V, письмо герцогу д'Эсте, 1449 г.); «о нужде, угрожающей беднякам» (Иннокентий VШ, послание магистратам Сиенны, 1489 г.). В то же самое время папская канцелярия предоставляла еврейским заимодавцам официально оформленные концессии, которые служили им одновременно рекламой и защитой. Еврейские ростовщики Лотарингии также могли этим пользоваться. Разумеется, за это они должны были платить соответствующие сборы. По мере того, как папы, чья казна раньше пополнялась всем христианским миром, должны были ограничиваться теми доходами, которые они могли получать в своем собственном государстве, а также продажей должностей и т. п., роль этих сборов становилась все более существенной. Если можно было говорить о «ростовщичестве на службе церкви» (Г. Ле Бра), то здесь мы видим его папский аналог.

Необходимо отметить, что еврейское ростовщичество было жестко регламентировано. Все аспекты были оговорены в документе, который назывался кондотта, т. е. хартия или контракт, заключавшийся между городом или княжеством и еврейским заимодавцем или заимодавцами. Кондотта определяла дни и часы, когда касса должна быть открыта, в ней характеризовались предметы залогов, например, запрещалось брать под залог предметы культа, солдатское оружие, книги студентов. Чаще всего под залог отдавали предметы одежды (Невыкупленные предметы, отданные под залог, подлежали продаже. Если это были предметы одежды, то предварительно их обновляли. В этом заключается причина специализации евреев в штопке и шитье, что безусловно способствовало сохраняющейся вплоть до настоящего времени концентрации евреев в сферах, связанных с производством одежды.). Особому регулированию подвергались ссудные проценты, обычно составлявшие от 15% до 30%. Хартия также обеспечивала заимодавцу право на проживание, как правило, освобождала его от ношения круглого знака, а также превращала его в своеобразного муниципального чиновника, необходимого и непопулярного.

За единственным исключением надменной Генуи, в XV веке нельзя было найти большой или маленький итальянский город, в котором бы не было одной или нескольких еврейских ссудных касс. Уровень процентов и его колебания, т. е. стоимость кредита, естественным образом определялись местными экономическими условиями. Этот уровень казался невыносимым для бедняков, которые «чтобы купить хлеб сегодня, должны были отдать под залог вчерашнюю куртку и завтрашний урожай» (А. Милано). Ростовщичество было язвой повседневной жизни. Кроме того, нищенствующие ордена, преисполненные ностальгией по евангельской чистоте и озабоченные интересами бедняков, особенно младшие братья францисканского ордена, организовали в начале XV века целую кампанию против ростовщичества. Вопреки папским запретам и даже отлучению от церкви, они проповедовали в городах и селах, разоблачая этот антихристианский заговор, громогласно осуждая «еврейских ростовщиков, обирающих бедняков и пьющих их соки». Этот крестовый поход, спровоцировавший несколько антиеврейских эксцессов и изгнаний, не имел длительных последствий, да и не мог их иметь, столкнувшись с неистребимой традицией. Отличавшиеся здравым умом францисканцы, убедившись в невозможности изменить нравы, решили вместо этого улучшить традицию. Поэтому во второй половине XV века они занялись облегчением условий краткосрочных займов, организовав ломбарды. К тому времени эта идея уже носилась в воздухе: в 1447 году Бонефуа из Шалона, еврейский финансист, обосновавшийся в Пьемонте, предложил старейшинам Турина организовать подобный ломбард.

Согласно распространенному мнению ломбарды, созданные для борьбы с еврейским ростовщичеством, смогли положить ему конец. На самом деле, все происходило не совсем так, а сам этот вопрос заслуживает серьезного внимания, поскольку по сути дела речь шла о вечной проблеме совершенствования человеческого общества. Нищенствующие монахи поносили евреев, совсем как современные коммунисты, ругающие «капиталистов»; также как они, монахи оказались вынужденными вернуться от мечты к реальности, приспособиться к действительности, пригласить специалистов подснежному обращению, использовать их методы, с тем, чтобы в конце концов самим превратиться в ростовщиков и банкиров. Первые ломбарды были созданы в 1462 году на собранные пожертвования и давали беспроцентные ссуды, в результате чего они быстро пришли в упадок. Тогда их организаторы обратились к опыту еврейских ростовщиков и к их ресурсам с помощью принудительных займов. Ломбарды достигли стабильности только тогда, когда их ссуды стали выдаваться под проценты, позволявшие покрывать текущие расходы и обеспечить гарантии в непредвиденных случаях. Человеческая природа остается неизменной, так что большинство ломбардов, занятых обеспечением своего процветания и увеличением капитала, превратились в коммерческие банки.

Это послужило причиной ожесточенной критики со стороны доминиканцев, старинных соперников францисканцев, этих христианских учреждений с ростовщическим уклоном, этих нечестивых ломбардов. Эта критика прекратилась только тогда, когда папа Лев X, а затем Тридентский собор одобрили принцип получения процентов. С этого времени ломбарды распространились по всем итальянским городам, а также в тех странах, откуда евреи не были изгнаны, т. е. можно сказать, по их следам: ломбарды возникли в Германии, но их не было в Испании, Англии и Франции. В Париже первый ломбард был открыт в 1777 году. В самой Италии ломбарды и еврейские ссудные кассы сосуществовали более двух столетий. Первые взимали более низкий процент, тогда как вторые обеспечивали клиенту более теплый и более конфиденциальный прием, а также предоставляли другие преимущества. Аттилио Милано сопоставлял это с услугами, оказываемыми общественным здравоохранением, по сравнению с частными клиниками. Это сравнение справедливо и наводит на размышления, поскольку в обоих случаях между двумя секторами возникают разнообразные тесные связи.