Лев Поляков - История Антисемитизма. Эпоха Веры.

В конечном итоге, общественному сектору удалось полностью вытеснить частный. В Риме ломбард после трудного начала превратился в XVII веке в мощный банк и хранилище ценностей со множеством отделений. Этот банк выдавал ссуды королям под залог их драгоценностей, монашеским орденам под залог их имущества, и даже самим римским понтификам. В 1675 году количество сделок за год превысило уровень ста тысяч и оказалось выше числа жителей, что служит достаточным свидетельством социальной роли займов под залог. Еврейские заимодавцы, которых насчитывалось около пятидесяти, не потеряли из-за этого своих клиентов, принадлежавших к более состоятельным классам, для которых ломбард был символом падения. Однако объем их операций постоянно сокращался. В этих условиях при правлении папы Иннокентия XI (1676-1689) на повестку дня встал вопрос о запрещении деятельности заимодавцев, взимавших 12%. Понятную озабоченность апостольской курии вызывала необходимость избежать поспешных мер, которые могли бы нарушить финансовое равновесие папского государства. Но по словам одного анонимного полемиста, они были неправы, когда «принимали гетто за весь мир». В самом деле, в это время гетто пребывало в жалком состоянии, о чем мы еще поговорим ниже. Моральная сторона вопроса также не была забыта. Ватиканское правительство собрало специальную «конгрегацию ростовщичества», чтобы рассмотреть эту проблему. Ссудные кассы обрели своих защитников, которые выдвигали в их пользу разнообразные аргументы, среди которых был и аргумент позора, суть которого сводилась к следующему: «Рим – это город иностранцев, куда съезжаются духовные и светские лица всех званий и сословий, для которых было бы позором содержать ломбард. Отсюда вытекает необходимость в ростовщиках из гетто. Но большинство выступило за закрытие этого безобразия, подобного оскверненному храму, о котором говорит Даниил, поскольку Рим – это храм, или, как сказал один из богословов, к которому обратились за советом, «этот священный город, управляемый наместником Христа, сохраняет этот позор».

По словам другого богослова, время еврейских заимодавцев прошло, так что тот, кто надевает пальто в январе, не обязан носить его и в июле. Здесь речь шла об опровержении доводов, опирающихся на традицию, оправдывавшую еврейских ростовщиков, в поддержку чего цитировался стих Экклесиаста «Все зависит от времени и обстоятельств».

Более интересным на современный взгляд был совет обязать евреев заниматься полезными ремеслами, что позволило бы закрыть ссудные кассы, избежав при этом разорения гетто.

Но этот совет не нашел поддержки. В 1684 году Иннокентий XI запретил ссудные кассы, выдающие займы под проценты, не дав при этом евреям права заниматься другими ремеслами, кроме традиционной торговли одеждой и галантереей. Именно это вызвало полнейшее разорение римского гетто в течение ближайших веков. В других итальянских городах последние конторы еврейских заимодавцев исчезли в течение XVIII века.

Распущенность римских нравов при папах эпохи Возрождения оказала благотворное влияние на положение евреев. Как писал Сесил Рот, «система антиеврейских постановлений, разработанных Латеранскими соборами и затем провозглашенных в папских буллах, ни в каких других местах не принималась во внимание так мало или игнорировалась в большей степени». Рим стал городом, где находили убежище евреи, изгнанные из Испании, а также многочисленные марраны. Ибн Верга уверяет, что евреи Рима якобы предложили папе Александру Борджиа тысячу дукатов за то, чтобы он не пускал в Рим этих нежелательных чужестранцев, но в гневе папа наложил на них штраф в две тысячи дукатов, чтобы наказать за отсутствие гостеприимства. Его преемники окружали себя еврейскими врачами и гуманистами, приглашали их к своему столу как знакомых и сотрапезников («In nostrum familiärem, continuum commensalem recipimus», как было сказано в дипломе, выданном папой Климентом VII в 1530 году Исааку Царфати). Вазари сообщает, что по субботам евреи пересекали Тибр, чтобы предаться размышлениям перед статуей Моисея, недавно воздвигнутой Микеланджело…

Если была область церковных уложений, в которой контр-реформация имела немедленные суровые последствия, то это положение евреев в Ватикане. Одной из первых инициатив Игнатия Лойолы во время его длительного пребывания в Риме стало учреждение еврейской миссии и приюта для новообращенных, который первоначально содержался на добровольные пожертвования богатых христиан. Именно из среды первых неофитов вышли классические обвинения Талмуда в то же самое время, когда непримиримый кардинал Караффа, будущий папа Павел IV, возглавил обновленную римскую инквизицию. В 1553 году начались сожжения еврейских книг; в 1554 году обязанность содержания приюта для новообращенных, которых к тому времени насчитывалось более ста, была возложена на евреев, остававшихся верными Закону Моисея. После своего избрания на трон Святого Петра в 1555 году Павел IV провозгласил в своей булле «Cum nimis absurdum», что абсурдно позволять евреям жить в лучших городских кварталах, нанимать христианских слуг и вообще позволять им злоупотреблять христианской добротой. В результате он принял против них суровые меры, прежде всего включавшие их проживание в стенах тесного и нездорового гетто, а также запрет любой коммерции, кроме торговли подержанной одеждой. В основном, эти постановления представляли собой лишь свод канонического законодательства прошлых столетий, нежесткий Павел IV, вопреки практике всех своих предшественников, собирался применять их с буквальной точностью, Все евреи должны были переехать в свое гетто, пала сжег два десятка марранов в своем городе Анконе. «Видя, что он лишь искал повода для их уничтожения, многие решились отречься, и Израиль стал подобен загнанному оленю…» («Долина слез»).

После смерти восьмидесятилетнего Павла IV один из современников воскликнул: «Пусть Господь пошлет нам другого папу, доброжелательного к евреям, который бы залечил наши язвы…» Но каковы бы ни были отныне папы, судьба евреев оказалась предопределена. Пий V изгнал их из всех городов папского государства, за исключением Рима и Анконы; Григорий ХШ ввел «predica coattiva» – обязательное еженедельное посещение проповедей, во время которой невнимательных слушателей наказывали палками; и даже Сикст V, правивший в конце XVI века, который был доброжелательно настроен к евреям и окружал себя еврейскими советниками, почти ничего не изменил в их новом положении.

Важным аспектом этого режима были усилия, направленные на обращение евреев. Помимо «predica coattiva», чье угнетающее воздействие легко представляемо, были приняты и более практические меры: премия в сто экю новообращенным, покровительство над ними иерархов церкви или даже самого папы, обеспечивание безопасности неофитов, которым запрещалось посещать гетто и навещать евреев. Нужно также сказать, что римская инквизиция проявляла известное уважение к тайне свободы выбора, так что иногда она отсылала обратно в гетто детей, которых побочные родственники или другие благонамеренные лица хотели крестить. Наряду с этим, инквизиция иногда сжигала некоторых обращенных, которые возвращались к прежней вере, и даже некоторых монахов, которые собирались обратиться в иудаизм, но это случалось чрезвычайно редко. Короче говоря, за год в среднем обращалось около пятнадцати евреев. В гетто насчитывалось около трех тысяч обитателей, так что подобная пропорция, видимо, не угрожала существованию гетто в качестве примера, но свидетельствовала о тайной привлекательности милосердия и заботы понтификов. Определенное число евреев из провинции, как итальянских, так и иностранных, прибывали в Рим, чтобы там принять крещение, некоторые там и оставались, так что в результате они образовали свой собственный квартал недалеко от гетто. В 1724 году один свидетель, который, без сомнения, сильно преувеличивал, оценивал их число в пять тысяч человек, «проживавших на пяти или шести улочках, которые не были огорожены стеной». Многие видные римские фамилии и целый ряд знаменитых прелатов вышли из этой среды – «благоухающие розы, расцветшие среди колючек этого народа», по принятому в ту эпоху выражению.