Казимир Валишевский - Царство женщин

В ноябре 1728 г. болезнь Натальи приняла опасный оборот. Она умирала от чахотки, и Петр с трудом расстался с наслаждениями в Горенках, чтобы присутствовать при ее последних минутах. С ней угасла последняя опора Остермана и иностранных дипломатов, потерявших надежду вернуть царя в Петербург и уговорить его заняться делами. Вице-канцлер поговаривал даже о своей отставке. [97]Они напрасно старались воспользоваться несчастьем, подделав переписку, которую умирающая согласилась вручить брату. То была переписка императрицы и принца Евгения, где оба выражали желание, чтобы Петр вернулся в столицу на берегах Невы. [98]Они окружили фимиамом могилу усопшей бедняжки, приписывая ей всевозможные достоинства и добродетели. Мне было бы слишком жалко их опровергать. Но юного императора нельзя было ни тронуть, ни убедить; он провел часть зимы и весь февраль месяц в Горенках, и в марте 1729 г. отправился в новое охотничье странствование с Алексеем Долгоруким, его женой, сыновьями и дочерьми. Елизавета не получила на этот раз приглашения сопутствовать ему и оставалась в Москве, где начала уже открыто говорить о предстоящей свадьбе царя и Екатерины Алексеевны Долгорукой. И такое решение действительно состоялось в том же году.

У Алексея Долгорукого было три дочери. Старшая, восемнадцатилетняя красавица, великолепно сложенная, с необыкновенно нежным цветом лица, густыми черными волосами и огненными глазами весьма смелая, высокомерная и надменная, казалась наиболее подходящей для победы, от которой зависала будущность семьи. Получив воспитание в Варшаве, в доме деда своего Григория Федоровича Долгорукого, с честью занимавшего различные дипломатические посты, она имела еще над сестрами преимущества образования, развившего природные дарования ее ума. [99]Екатерина Долгорукая превосходно справилась с ролью, столь подходящей к ее характеру и честолюбию. Охота этой весной постоянно происходила вдвоем. На полях и в лесу, как в палатке, так и за пиршествами, во время игр и танцев, за которыми коротались вечера, Екатерина всегда оказывалась рядом с царем. Она не пропускала ни одного удобного случая наградить его поцелуем, по милости проигранного пари à discrétion, ни одной неожиданной встречи в сумерках в уединенном месте.

В мае Остерман попытался снова отвлечь императора, устроив под Москвой маневры и рассчитывая, что юный государь увлечется игрой в солдаты. Но Петр объявил, что отправится в Ростов, чтобы поохотиться в его окрестностях, и вернется обратно лишь в июне, к своим именинам. Тогда члены Верховного Совета решили тоже разъехаться по своим поместьям, их примеру последовал сам вице-канцлер, и правительства не стало. Царь действительно вернулся в Москву только 21 июня и то лишь потому, что созревающие хлеба мешали охоте. Долгорукие им, по-видимому, окончательно завладели, а с наступлением осени такое мнение в обществе еще окрепло, когда царь стал снова собираться на охоту на неопределенное время. Двести гончих собак, четыреста с лишком борзых сопровождали на этот раз его все увеличивавшийся обоз. За короткое время четыре тысячи зайцев, пять-десять лисиц, пять волков и три медведя были убиты или затравлены. Но беспокойный ум и взбалмошный характер юного государя уже начал проявлять в это время признаки усталости и разочарования. На поздравление с особенно удачной охотой он отвечал со злой усмешкой: «Я сделал больше, чем взял трех медведей: я веду за собой четырех двуногих животных». Очевидно, он намекал на Алексея Долгорукого и его дочерей. В тот же вечер, во время игры в фанты, узнав, что на его долю снова выпало счастье поцеловать красавицу Екатерину, Петр сердито вышел вон.

Понял ли он, наконец, честолюбивые замыслы семьи и убедился ли, что, пожертвовав Меншиковым, лишь переменил опекунов? Или его смущало поведение молодой девушки своей вызывающей смелостью? Раньше, когда еще никак нельзя было предвидеть блестящей судьбы, позднее ей улыбнувшейся, она благосклонно выслушивала объяснения в любви графа Миллесимо, атташе при посольстве императора австрийского и родственника посланника. Поселившиеся в Богемии с пятнадцатого века, графы Миллесимо являлись веткой древнего итальянского дома Каретто, владетельных маркизов Савоны и других областей. Такая партия не представлялась бы неравным браком. Но отношения молодых людей почему-то облекались тайной. Устраивались свидания у голландского резидента и «происходил усиленный обмен любовными записочками», если верить Лефорту. [100]По другим сведениям дело дошло до помолвки. [101]Но, когда надежды семьи устремились гораздо выше, посольский атташе сейчас же получил отказ, и Екатерина прослыла жертвой. Однако все, что нам известно о ее характере, говорит скорее за то, что жертва с ее стороны была добровольная. Все-таки толков в Москве было немало, и до Петра легко могли дойти разговоры о романе и об обстоятельствах, круто его оборвавших. В апреле 1729 г., гостя на даче у графа Вратислава, Миллесимо имел неосторожность сделать несколько выстрелов из ружья недалеко от императорского дворца, несмотря на весьма строгие запрещения, изданные по этому поводу. Его остановил патруль и представил к Алексею Долгорукому, причем «один гренадер шел впереди, а другой позади с кнутом в руках, чтобы подгонять арестованного», сообщает Маньян. [102]Пройдя четыре версты пешком под таким конвоем по разбитым дорогам, можно себе представить, в каком виде несчастный молодой человек должен был предстать пред обер-гофмейстером, каковой пост занимал теперь Алексей Долгорукий. Последний сделал вид, что не узнал приведенного преступника, затем сослался на царский приказ и на настояние Миллесимо, требовавшего удовлетворения, и кончил тем, что грубо повернулся к нему спиной и ушел. Скандал принял необычайные размеры. Дипломатический корпус весь принял сторону потерпевшего. Остерману пришлось приложить громадные усилия, чтобы уладить дело, и Петр также не мог оставаться в неведении этого происшествия.

Когда царь стал проявлять охлаждение к той, которую уже все считали будущей царицей, причины такой перемены были слишком понятны, не принимая даже в расчет непостоянства уже неоднократно обнаруженного юным государем. Но Долгорукие зашли слишком далеко, чтобы отступить. Говорят, что ими в это время было искусным образом подстроено свидание наедине, после которого Петру не оставалось ничего, как исполнить обязательство, данное им в минуту любовного опьянения. [103]Во всяком случае, тем или иным способом, он попал в ловушку и 22 октября 1729 г. в день его рождения, справлявшегося в Туле, Екатерина фигурировала уже в качестве царской невесты. 19 ноября того же года, собрав в Лефортовском дворце Верховный Совет и генералитет, царь официально объявил о своей свадьбе, и приготовления к ней немедленно начались.