Михаил Зефиров - Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО

Однако рост производства замедлялся недостаточной подачей корпусов с Выксунского завода дробильно-размольного оборудования, Муромского паровозостроительного и Кулебакского металлургического заводов. Часть бронекорпусов и вовсе терялась на Горьковской железной дороге. Бывало, что корпуса, идущие в адрес автозавода, оказывались в Иваново, в Москве, а уже оттуда доставлялись на предприятие. При этом на железной дороге из-за всеобщего хаоса и неразберихи происходило много аварий. Только в октябре имели место четыре крушения поездов.

Было ясно, что Горький в любой момент может подвергнуться атаке с воздуха, однако необходимые меры так и не были доведены до конца. Особенно отставала техническая маскировка объектов. Еще 23 сентября на радиотелефонном заводе № 197 им. Ленина прошло совещание по маскировке. На нем было констатировано, что «работы затягиваются». Через месяц 20 октября начальник штаба МПВО завода писал управляющему облпроекта товарищу Скобло: «Категорически настаиваем на срочном окончании и утверждении проекта маскировки завода им. Ленина. Проект может быть нам передан отдельными частями, чтобы иметь возможность немедленно приступить к работе по основным объектам». Наконец 1 ноября проект после долгих мытарств был утвержден. Согласно ему предполагалось придать заводу вид жилого поселка на окраине Горького. В остальном завод вроде бы подготовился к бомбежкам. Были укомплектованы 22 группы самозащиты, шесть объектовых команд, запасены 400 кв. м песка, 607 бочек с водой, 227 лопат и другое имущество.

Средств ПВО, несмотря на быстрое приближение фронта, по-прежнему не хватало. В октябре командующим Горьковским бригадным районом ПВО был назначен подполковник Николай Марков [54]. В первые недели войны он командовал 11-й бригадой противовоздушной обороны, защищавшей нефтяные промыслы в районе г. Дрогобыч на Украине. В июле он был ранен и находился на излечении в госпитале. Прибыв в тыловой Горький, Марков оказался словно «у разбитого корыта». В городе, буквально напичканном крупными промышленными объектами, имелись всего около полусотни зениток и несколько прожекторов.

В Сталинграде в конце октября все больше ощущалось приближение войны. В город прибывали все новые поезда с ранеными, эвакуированным населением и демонтированными заводами. Люди рассказывали об ужасах отступления, страшных бомбежках, гибели целых эшелонов. На переправах через Дон в районе станицы Нижнечирской и Калача скопились огромные пробки из автомашин, конных подвод, скота и пеших беженцев. На мостах стали возникать жуткие давки с человеческими жертвами. В связи с этим Сталинградский горкомитет обороны принял постановление «Об обеспечении порядка на переправах через Дон», согласно которому начальники гарнизонов указанных городов должны были назначить комендантов переправ и сформировать специальные роты солдат для предотвращения паники и давки. Чуянов приказал также выделить средства ПВО для защиты переправ, но не подумал, где и откуда их можно было взять в эти кризисные дни. Для обороны самого областного центра едва удалось наскрести три десятка зениток. В местной авиашколе сформировали импровизированный отряд, вооружив его учебными истребителями УТИ-4иИ-16.

В это же время были отмечены несколько фактов заброски немецких шпионов на территорию Сталинградской области. Выброска групп осуществлялась по ночам, при этом для приземления выбирались малонаселенные сельские районы. Группы, обычно состоявшие из трех-четырех человек, снабжались оружием с запасом боеприпасов, взрывчаткой, рациями, всевозможными фиктивными документами и чистыми бланками на все случаи жизни, а также большими суммами денег и даже бриллиантами для подкупа и вербовки антисоветски настроенных граждан [55].

При этом часть агентов просто растворялась на просторах Советского Союза, благо, имея деньги, можно было легко устроиться на жительство и, нигде не работая, спокойно пережидать войну. В случае же встречи с милиционерами всегда был шанс откупиться за взятку. Тем не менее многие шпионы все же добросовестно выполняли порученные Абвером задания. Проникая на территорию крупного промышленного центра, они первым делом искали подходящее жилье, обычно в частном секторе, затем вербовали себе сторонников и приступали к сбору разведданных. Обычно немецких агентов интересовали крупные военные предприятия, электростанции и передвижения транспорта. При этом они знали, что в городе одновременно действуют и другие шпионы, имевшие схожие задания. Особенно кипучая деятельность начиналась с объявлением воздушной тревоги. Вооружившись ракетницами, абверовцы искали подходящее безлюдное место и пускали ракеты, обозначая районы для бомбометания.

1 ноября в 14.40 по местному времени группа немецких самолетов совершила первый налет на Сталинград. По воспоминаниям очевидцев, три бомбардировщика шли на город с западного направления на небольшой высоте, не встречая никакого противодействия. Посты ВНОС либо прозевали, либо не успели сообщить о них в городской штаб МПВО, в результате воздушную тревогу не объявили. Бомбардировке и пулеметному обстрелу подверглись СталГРЭС и поселок Бекетовка, расположенный в Кировском районе Сталинграда.

Воспитательница детсада Валентина Кусмарцева вспоминала: «В тот трагичный день я была с детишками в детском саду станцииБекетовская. Когда увидела, как летят самолеты, побежала со двора в группу. Детки не пострадали, но вот люди, шедшие с поездов мимо детского садика и на перроне… Куски растерзанных людей, кровь, горе – трагедия войны».

Всего в ходе налета погибли 72 человека, в том числе 12 детей.

4 ноября немецкие самолеты вновь появились в небе Сталинградской области, атакуя различные объекты на железной дороге. В результате бомбардировок и обстрелов там были разбиты четыре паровоза, сгорели 44 цистерны с горючим, взорвались 14 вагонов с боеприпасами. Погибли и получили ранения 58 человек.

В начале ноября район Москвы окутал циклон. 2 ноября установилась пасмурная погода, пошли дожди с кратковременными прояснениями. 2-й воздушный флот Люфтваффе в течение суток не действовал. На следующий день также была холодная пасмурная погода.

Стояла промозглая и пасмурная ноябрьская ночь. Раскинувшийся на окских берегах и погруженный в темноту Горький жил повседневной жизнью тылового города. Десятки тысяч жителей отсыпались в своих нетопленых домах и бараках, в то время как другие трудились в многочисленных холодных цехах военных заводов. Их мрачные серые корпуса с забитыми досками и фанерой окнами смутно выделялись на фоне однообразного пейзажа. Люди пребывали в тревоге – враг стоит под Москвой, у многих родственники и знакомые сражались где-то там на фронте, подходившем все ближе к границам области. Но никто, ни сталевар, выдающий очередную плавку, ни невыспавшийся шофер, сидящий за рулем полуторки, колесящей по темным улицам, ни замерзший патрульный милиционер на Окском мосту, никто не подозревал, что в это самое время война уже находится на пороге их родного города.