Виктор Суворов - Самоубийство

Полковник отбился. Немедленно из сталинского кабинета — на Центральный аэродром, и — в район Сталинграда. В самолете на Иванова навалилась неизбежная после такого напряжения сонливость. А командиру корабля на борт радиограмма: разбудите пассажира и поздравьте с присвоением воинского звания — генерал-майор. И — соответствующая подпись.

Процесс принятия сталинских решений слагался из двух элементов:

— во-первых, он предварительно изучал вопрос;

— во-вторых, на совещаниях давал высказаться всем, внимательно слушал, отбирал ценное и важное и поворачивал обсуждение в нужное, единственно правильное русло.

У Гитлера — наоборот. Прежде всего он отказывался изучать обстановку. Он ее игнорировал.

«Он со свойственной ему манерой богемного художника презирал трудовую дисциплину и не мог, а то и не желал принудить себя к планомерной работе… Собственно день у него начинался с продолжительного обеда» (Шпеер. с. 140).

«Гитлер демонстрировал поразительное незнание истинного положения вещей» (Там же. с. 409).

«Неверная оценка Гитлером ситуации приняла уже совершенно абсурдный характер» (Там же. с. 555).

«Гитлер с большим недоверием относился к всевозможным математическим расчетам… Фюрер с презрением отозвался о вышедшем из-под пера начальника главного управления военной экономики Георга Томаса меморандуме, ибо генерал необычайно высоко оценил советский военный потенциал. Томасу, как и ОКВ, немедленно было запрещено заниматься этой темой» (Там же. с. 414).

Гитлер не только не знает и не желает знать реальную обстановку, он не только как страус австралийский прячет голову в песок от грозной опасности, но еще и запрещает подчиненным вникать в обстановку и ее изучать.

Чтобы решать, нужно знать. Как же принимать решения, не зная обстановки? Для нас это невозможно, но в гитлеровской Германии было все возможно. Гитлер принимал решения не на основе изучения и оценки ситуации, а просто так, не тратя времени на размышления. «Ни у кого из присутствующих на оперативных совещаниях не вызывала возмущения манера Гитлера принимать решения по наитию. Он не брал в расчет ни анализа военного положения, ни потребностей войск в боевой технике, обмундировании и продовольствии и никогда не поручал группам экспертов со всех сторон рассмотреть наши наступательные планы, а также возможные контрмеры противника» (Там же. с. 415).

Разница: Сталин принимает решения в узком кругу, Гитлер — в толпе. «Я увидел целое собрание офицеров и генералов, желавших присутствовать при моем дебюте. Я был неприятно удивлен, увидев такое множество людей, ибо я надеялся, что смогу доложить свои соображения в самом узком кругу. Но я совершил ошибку, сообщив тезисы моего доклада адъютантуре Гитлера. И вот прибыли все заинтересованные лица: весь состав Главного штаба вооруженных сил, начальник Генерального штаба сухопутных войск с некоторыми начальниками отделов, генерал-инспекторы пехоты и артиллерии и, наконец, шеф-адъютант Гитлера Шмундт. Все находили в моих планах какие-нибудь недостатки…» (Гудериан. с. 406).

«Поскольку шеф проводил оперативные совещания в расширенном составе, за обедом и ужином присутствовало столько гостей, что мне приходилось принимать пищу в соседнем помещении — зале No 2», — жалуется Генри Пикер.

«В этих совещаниях, проводившихся в рабочем бомбоубежище в саду имперской канцелярии, всегда принимало участие большое число людей, многим из которых фактически нечего там было делать… В небольшом помещении присутствующие с трудом могли найти себе место. Стеснившись, они стояли вокруг стола с оперативной картой, за которым сидел только Гитлер и несколько поодаль стенографистки.

Постоянное хождение и ведшиеся в задних рядах вполголоса разговоры часто мешали работе, но Гитлер обычно не возражал против этого. Заслушав доклады, он сообщал свои решения относительно следующего дня. При этом он лишь иногда прислушивался к предложениям генералов. Как правило, еще до начала оперативного совещания у него было сложившееся мнение» (ВИЖ. 1964. No 4. с. 92).

Вот другие описания, почти полностью совпадающие с предыдущим: «Все решения были уже предопределены заранее. Гитлер всегда соглашался вносить в свои планы только незначительные изменения» (Шпеер. с. 415).

«Из-за присутствия большого количества людей в сравнительно маленьком помещении всегда был спертый воздух, из-за которого я — как и многие другие участники совещания — очень быстро уставал… Своим собеседникам Гитлер обычно не давал даже слова сказать и удачно избегал обсуждения спорных вопросов» (Шпеер. с. 336-337). Гитлер не переставая говорит, а вокруг него все тоже говорят. Тут не та обстановка, в которой бедных полковников донимает жар и прошибает пот. Тут расслабление с дремотой и треп на свободные темы. И хотя эти разговоры вполголоса, они — свидетельство того, что гитлеровскую болтовню никто не слушает. Если учитель во время урока слышит шепот в классе, он должен принимать какие-то меры. Если ученики говорят о своем, пусть даже шепотом, значит, урок не усваивается. Самый легкий шепот в классе мешает учителю, кроме того, он оскорбляет, показывая, что учитель не сумел заинтересовать своих учеников. Но Гитлеру разговоры вокруг не мешали и не оскорбляли его. «Гитлеру это мешало лишь в тех случаях, когда они излишне волновались и слишком громко переговаривались между собой. Стоило ему с недовольным видом поднять голову, как все сразу же замолкали» (Там же).

Классический военный совет любого уровня проводится по схеме, которая обкатана веками и тысячелетиями. Во-первых, на военный совет приглашают только тех, кто действительно необходим. Во-вторых, старшие по чину не спешат высказывать своего мнения, иначе младшие начнут поддакивать. На военном совете первым говорит самый младший по званию и положению. Затем тот, кто чуть старше. Самый главный, выслушав всех, говорит последним. А у Гитлера все наоборот. Гитлер еще до совещания сам принимает все решения. Коль так, зачем каждый день собирать совещание? Если решения уже приняты, отдавай приказы и распоряжения и не отрывай подчиненных от работы. Но Гитлер собирает людей каждый день. В огромном числе. Включая тех, кому тут вообще делать нечего. Списки приглашенных на гитлеровские оперативные совещания удивляют: тут и министр пропаганды или его уполномоченные, и адъютанты каких-то генералов, и военные историки, которые когда-нибудь расскажут потомкам о том, какие гениальные решения принимались, тут стенографистки личные и стенографисты из Рейхстага, тут просто прихлебатель Генри Пикер, тут личный представитель Гиммлера, офицеры связи от различных штабов и генералы, генералы, генералы… Неудивительно, что гитлеровские планы весьма скоро доходили до Сталина.