Виктор Суворов - Самоубийство

Яков Джугашвили отрицает: Сталин — вдовец, нет у него никакой жены, ни еврейки, ни русской, ни грузинки. Тогда — ехидный вопрос на засыпку: «А разве Кагановичи не евреи?»

Старший лейтенант Джугашвили возразил, но не убедил. Стороны остались при своих мнениях. Старший лейтенант спорить не стал: вам из погреба виднее.

О Сталине болтали всякое. В том числе и то, что он еврей: если Советским Союзом, как рассказывают, правят евреи, кто же на вершине должен быть? Фамилию Джугашвили переводили как «сын еврея». А чтобы никаких сомнений не оставалось, придумали Сталину еще и двух жен-евреек. Кто там главный еврей в Кремле? Каганович? Ясно. Значит, жену Сталина зовут Роза Каганович. Мифической Розе приписали уйму омерзительных деяний, и она ожила в сознании болтунов.

Сплетник опасен тем, что заражает вымыслами не только окружающих, но и прежде всего — себя самого. Тот, кто повторяет сплетни, сам начинает в них верить.

Вот это — уровень гитлеровской разведки. Германская разведка жила в мире сплетен, которые было легко проверить и опровергнуть. Но никто ничего не проверял и не опровергал.

Гитлеровцы верили в то, во что хотели верить, верили в то, что болтали длинные языки… Яркие подробности делают сплетню живучей. Но сплетни делают разведку мертвой. Давно установлена неразрывная связь между государством, разведкой и сплетнями. Нерушимое правило: как только разведка начинает верить сплетням, государство гибнет. Это правило без исключений.

Случай с «Розой Каганович» — пустячок, мелочь. Но за мелочами кроются весьма печальные (для Германии) обстоятельства. Закон разведки прочен и тверд, как закон советского уголовного лагеря: не знаешь — не болтай, за каждое слово отвечаешь головой и всем прочим. В разведке проверка добытых сведений важнее, чем их добывание. Повторю: разведчик имеет право оперировать только теми сведениями, происхождение которых точно установлено. Если разведчик, даже самого низкого ранга, повторяет сплетни, значит, данная разведывательная организация смертельно больна.

Кстати, об этом допросе. Советские солдаты и офицеры готовились к победоносному походу на Берлин, Париж и Мадрид. К этому их подготовили. Но их не готовили к отражению германского вторжения, к упорной обороне. «Устав внутренней службы» и другие уставы не регламентировали действия советских военнослужащих при угрозе пленения и в плену. Считалось, что вероятность попасть в плен была близкой к нулю. Это действительно так, если мы наступаем. В 1945 году Красная Армия нанесла внезапный удар чудовищной силы по японским войскам в Китае. Так замышлялось и в 1941 году, только против Германии. Но война получилась не такой, как замышляли. Результат: в момент пленения в полевых сумках советских командиров находили весьма интересные карты, любопытные приказы и удивительные письменные распоряжения. У многих тысяч солдат за голенищами были те самые русско-немецкие и русско-румынские разговорники, а в карманах — личные письма, которым бы лучше в руки врага не попадать.

Не был исключением и Яков Джугашвили. Он находился некоторое время в плену, но его поначалу не опознали. В эти драгоценные минуты, часы и дни ему следовало «самому себя обыскать» и уничтожить все ненужное. Он этого не сделал. Якова выдали его подчиненные. Всех советских людей воспитывали в духе стукачества и предательства. Для всех Павлик Морозов был примером. Стукачество — становой хребет социализма. Без стукачества социализм невозможен ни в одной стране и ни в каком виде. Социализм стоит на страхе, страх — на стукачах. В 1991 году русскому народу следовало ликвидировать стукачество как класс. Это не было сделано. Потому Россия буксует.

Стукачи — тайная армия социалистического государства. Главная его сила. Но в оборонительной войне полчища советских стукачей вдруг оказались по ту сторону фронта, в плену. Они продолжали свою кипучую деятельность. Только теперь уже не на Сталина, а на Гитлера. Весь столь долго и тщательно создаваемый потенциал советского стукачества против Советского Союза и обернулся.

Сына Сталина выдали его же подчиненные. Он был опознан, обыскан и допрошен. В его карманах нашли письмо от некоего младшего лейтенанта запаса по имени Виктор: «Я на сборах, хотел бы попасть осенью домой, но этому может помешать намечаемая прогулка в Берлин». На письме дата — 11 июня 1941 года. Об этом письме было доложено лично Гитлеру, и он о нем вспоминает 18 мая 1942 года (См. Застольные разговоры). А тогда, в июле 1941 года, немецкие разведчики, которые вели допрос, предъявили Якову Джугашвили письмо и попросили объяснить фразу о «намечаемой прогулке в Берлин». Протокол допроса фиксирует реакцию сына Сталина. Он читает найденное у него письмо и тихо бормочет: «Черт возьми!»

В свете этого письма, особенно даты на нем — 11 июня 1941 года, становится более ясным содержание Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года. Вся страна, вся армия, все, начиная с младших лейтенантов запаса, открыто болтали о предстоящей прогулке в Берлин. Поэтому Сталин, прикрываясь вывеской ТАСС, рыкнул на всю страну и на весь мир: «СССР, как это вытекает из его миролюбивой политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются ложными и провокационными…».

Но мы отвлеклись. Мы сейчас о другом: о германской разведке, которая жила мифами и сплетнями. Это была больная организация. Смертельно больная.

Вот еще пеночка.

Великий германский разведчик Вальтер Шелленберг, который бахвалился, что он якобы обманул самого Сталина и сталинской рукой «обезглавил» Красную Армию, сообщает изумительные сведения в своих «Мемуарах»: «Канарис утверждал, что у него есть безупречные данные, согласно которым Москва, являющаяся крупным индустриальным центром, связана с Уралом, богатым сырьевыми ресурсами, всего лишь одной одноколейной железной дорогой» (Минск: Родиола-плюс, 1998. с. 204).

Вот и все. И больше о германской разведке ничего не надо рассказывать. Главный немецкий шпион в одном предложении выразил все. Железные дороги России были в основном построены при Александре Третьем и Николае Втором. В строительстве этих дорог принимали участие иностранные инженеры. Прежде всего — немцы. В 1941 году многие из них были живы, занимали большие посты, жили в Берлине. Потому немецкой разведке не надо было проводить секретных операций, не надо вербовать агентов, не надо тайников и явок — найдите старого инженера, который строил Александровский мост через Волгу, и расспросите.

После падения монархии русская техническая интеллигенция многомиллионным потоком ушла в изгнание. Столицей русского зарубежья был отнюдь не Париж, а Берлин. Потому немецкой разведке следовало найти старикашку в железнодорожной фуражке с черным бархатным околышем и серебряными молоточками, он бы с гордостью рассказал про железные дороги России.