Виктор Суворов - Самоубийство

Вот оно — решение! Пересидим следующую зиму на бескрайних заболоченных землях в камышах. Как тигры уссурийские.

Этот перл вполне в духе бетонных паровозов и собак в безвоздушном пространстве.

Но не будем смеяться. Плохое решение или хорошее, но оно найдено. Коль так, вызывай министра восточных территорий и ставь боевую задачу: сажать камыши на заболоченных землях. Советский Союз — страна не малая. Уже идет апрель 1942 года. Если отдать немедленно приказ сажать камыши, то и тогда успеют ли засадить болота на многих сотнях тысяч квадратных километров оккупированной территории? И где взять столько семян? И сколько людей на это потребуется? И успеют ли те камыши подняться до осени и защитить доблестных германских воинов от снега и мороза?

Я не определяю и не оцениваю глубину гитлеровского идиотизма. Речь о другом: нашел решение (пусть и трижды идиотское) — действуй. Но у Гитлера нет механизма исполнения его решений. Он брякнул нечто, его слова отозвались эхом под сводами бетонного бункера и затихли. Они вписаны секретаршами и историками-летописцами в толстые черные тетради, чернила высохли, и гитлеровские слова остались в тех тетрадях навеки, не вызвав никакого действия. Гитлер брякнул нечто. Произошло сотрясение воздуха. На этом подготовка к следующей зиме завершилась. Его слова — собачий брех в безвоздушном пространстве. Никто брешущего пса не слышит, никто не реагирует. После тех слов о новой зиме никто в Германии не вспомнил, пока 19 ноября 1942 года не пропела певчая сталинградская птичка — жареный петушок.

Вопрос всем защитникам Гитлера, всем, кто утверждает, что в поражении Германии виноваты зима, грязь, снег и мороз, а мудрейший Гитлер и его гениальные полководцы не виноваты: товарищи фашисты, а сами вы не пробовали по рекомендации вашего мудрейшего фюрера перезимовать хотя бы одну русскую зиму на болотистой местности в камышах?

Принято считать, что Германия была подготовлена к войне так слабо, что сумела в самых благоприятных условиях противостоять Советскому Союзу всего только пять с половиной месяцев. Германские войска вступили на советскую территорию 22 июня 1941 года, а 5 декабря началось советское контрнаступление под Москвой, это означало конец гитлеровской Германии. Конечно, после этого были еще Сталинград, Курск, была Белорусская стратегическая наступательная операция. Но все это — лишь новые удары по зверю, который был смертельно ранен под Москвой.

Именно этой точки зрения придерживаются многие гитлеровские генералы, например В. фон Меллентин: «Битва под Москвой была поворотным пунктом войны, начиная с этого момента победа для нас была уже недостижима» (Panzer Battles. р. 429).

Однако не является ли эта точка зрения чересчур оптимистичной? Могла ли не готовая к войне Германия продержаться пять с половиной месяцев против могущественной Красной Армии? Ясно, не могла. Она должна была проиграть войну гораздо раньше. И проиграла.

На этот счет есть более авторитетные мнения. 29 ноября 1941 года, еще до начала внезапного советского контрнаступления, когда германские генералы считали, что сил у Сталина больше нет, министр вооружения и боеприпасов Германии Ф. Тодт рекомендовал Гитлеру войну против Советского Союза прекратить. Тодт считал, что «в военном и экономическом отношении Германия войну уже проиграла» (К. Reinhardt. Die Wende vor Moskau. s. 184).

Так что Германия, по мнению министра вооружения и боеприпасов, сумела продержаться не пять с половиной месяцев, а пять месяцев и одну неделю.

Но Ф. Тодт видел ситуацию из далекого уютного Берлина. Смысл происходящего тут понимался не сразу. Фронтовики сообразили раньше него. Служебный дневник генерал-полковника Ф. Гальдера, запись 24 ноября 1941 года: «Подполковник Кальден (офицер связи при штабе 2-й танковой армии) доложил об обстановке и состоянии войск армии… Наступать дальше командование армии считает невозможным».

И вот еще запись в тот же день: «Генерал-полковник Фромм: обрисовал общее военно-экономическое положение. Падающая кривая! Он полагает, что необходимо перемирие».

Это заявлено через пять месяцев и два дня после вступления на советскую территорию: НЕОБХОДИМО ПЕРЕМИРИЕ!

Однако и эти оценки завышены.

Достаточно много весьма авторитетных германских генералов считают, что поражением Германии во Второй мировой войне следует считать дату 21 августа 1941 года. В этот день Гитлер отдал приказ временно отложить наступление на Москву, а вместо этого — нанести удар на юг с целью окружения советских войск под Киевом. Операция была проведена. В киевском котле немцы захватили 665 000 советских солдат и офицеров, 884 танка, 3178 орудий, сотни тысяч тонн боеприпасов, топлива, запасных частей и продовольствия. Однако победа под Киевом была тактической. Это для какой-нибудь армии, например для британской, которая в тот момент доблестно воевала в Африке против двух немецких дивизий, такие потери могли показаться высокими. Для Красной Армии такие потери неприятны, но переносимы. Это вынужден был признать и сам Гудериан: «Бои за Киев, несомненно, означали крупный тактический успех. Однако вопрос о том, имел ли этот тактический успех и крупное стратегическое значение, остается под сомнением» (Воспоминания солдата. с. 305).

Действительно, немцы захватили пленных и трофеи. Но! Но потеряли целый месяц. И какой! Сентябрь. Последний месяц, в котором их не готовая к войне армия могла воевать в России. Дальше — октябрь и распутица, ноябрь и мороз. Бои за Киев (сколько бы гитлеровцы ни захватили пленных и трофеев) означали переход к затяжной войне, которая для Германии была гибельной. Другими словами, решение Гитлера от 21 августа о повороте на Киев означало проигрыш в войне против Советского Союза.

И слышу голоса недобитых гитлеровцев: вот не повернул бы Гитлер на Киев…

Если бы не повернул, если бы шел прямо на Москву, то ничего от этого не изменилось бы. Все равно война становилась затяжной, а следовательно, для Германии смертельной.

И не могло это кончиться добром: бросить на Москву главные силы и снабжать их конными упряжками через никем не защищенные территории. Представим: войска германской группы армий «Центр» наносят удар на Москву. Фланги открыты. Тыл не прикрыт. Резервов нет. Снабжение наступающих германских войск возможно только по единственной весьма уязвимой и достаточно поврежденной железнодорожной линии Минск — Смоленск — Вязьма — Москва и гужевым транспортом.