О. Варьяш - Португалия: дороги истории

С неменыпими трудностями столкнулись и горожане. Португальский город тесно был связан с экспортными отраслями производства и отраслями, обслуживавшими мореплавание и торговлю. Поэтому кризис отношений с заморскими территориями, естественно, вызвал осложнения в городской экономике и падение доходов городских слоев. Эти сложности усугублялись ростом налогов – явлением, тоже типичным для многих стран Европы в то время, в Испании усиленным участием ее (и поражениями) в Тридцатилетней войне. В период 1621–1640 гг. резкое увеличение налогов задело интересы даже привилегированных слоев. Были введены новый полугодовой налог на соль, налог на мелкие сделки, который больно ударил по всем, но особенно по низшим слоям городского населения. Распространение этого последнего на духовенство вызвало его откровенное недовольство Мадридом. Кроме того, испанское правительство решило удерживать четвертую часть доходов со всех рент короны и доходных должностей. [130]Мотивацией введения новых налогов служила необходимость защиты португальских заморских владений – Индии, Бразилии. Однако постоянные неудачи в этой области, продолжавшиеся нападения на португальские эскадры голландцев, утрата Баии – крупной области в Бразилии создавали в Португалии ощущение бессмысленности этих затрат, а ухудшение положения страны и налоговый гнет воспринимались как следствие кастильского господства.

Накопившееся в обществе недовольство отчетливо выразилось в сочинениях и трактатах, с 20-х годов начавших появляться и в Португалии, и за ее пределами. Общим для них было стремление решить вопрос о правомерности, законности и полезности унии Португалии с Испанией. [131]В кругах образованных клириков, университетских преподавателей возникают и получают широкое признание так называемые «Акты кортесов в Ламегу» – фальсифицированный документ якобы XII в., устанавливавший правила наследования португальского престола и правомерность выборов короля «народом», что содержало явный намек на незаконность присвоения португальского трона испанским королем.

Эти трактаты питались, разумеется, не только учеными изысканиями. Взоры португальских дворян все чаще обращались к герцогу Брагансскому – наиболее вероятному из соперников Филиппа, отпрыску боковой ветви португальского королевского дома.

Королевской пышностью отличался прием герцога в 1635 г. в Эворе. Его приветствовали ректор университета и прелаты, в его честь отслужили в главном соборе города торжественную мессу. Он посетил Университет, где на церемонию собрались все докторы и магистры со знаками отличия. На университетской площади, где были воздвигнуты восемь трибун по числу изучавшихся в Университете наук, была представлена трагикомедия с музыкой. Необыкновенная торжественность празднества отмечена в записках Антониу Франку, который добавил, что королю Кастилии с завистью донесли о чрезвычайных почестях, оказанных герцогу городом, капитулом и Университетом. [132]

В среде дворянства и купечества в 30-е годы наиболее популярным оставалось осторожное выжидание. Вместе с тем именно эти годы ознаменовались началом активных действий непривилегированных слоев. Одним из первых проявлений народного возмущения стали волнения в Лиссабоне летом 1628 г., которые были вызваны требованием правительства Филиппа IV собрать дополнительный налог в 200 тыс. крузаду. Восставшие забросали камнями дворян, обратили в бегство кастильский гарнизон, ворвались в замок. На следующий год, в октябре 1629 г. вспыхнули волнения в Порту, тоже носившие черты антиналогового выступления. Волна беспорядков прокатилась по Коимбре, Сантарену, Торреш-Новаш и другим местам.

В июле 1630 г. Сетубал стал ареной одного из самых серьезных выступлений того времени. В нем участвовало более 4 тыс. человек. Вызванное рекрутским набором, оно было первым в ряду подобных. В 1635–1636 гг. резкие протесты вызвало введение налога на мелкие сделки – так называемого «реал д'агуа». Волнения охватили Аркозелу, Вьяна-да-Каштелу, Эвору, Вила-Реал, Шавеш. В Лиссабоне произошла своеобразная забастовка рыбаков. Если представить карту Португалии, то окажется, что в конце 20-х – в 30-е годы все районы страны, от Шавеша до Бежи, пережили открытые конфликты, вплоть до вооруженных столкновений. Чаще всего они разгорались в центральных областях, в частности в Алентежу, наиболее развитом в экономическом отношении и наиболее важном в политическом смысле регионе, тяготеющем к столице.

Вершиной антииспанского движения в Португалии стало восстание в Эворе в 1637 г.

В августе 1637 г. коррежедор Эворы Андре Мораиш де Сарменту, получив указания из Лиссабона, устанавливавшие долю Эворы в уплате общего налога, созвал депутатов муниципалитета, чтобы обсудить с ними раскладку налога в городе. Депутаты, ссылаясь на недовольство горожан очередным побором, отказались решать этот вопрос. Тогда 21 августа коррежедор вызвал утром двух выборных от города лиц – Сишнанду Родригеша и секретаря городского совета Жоана Баррадаша (оба были из среды ремесленников). Коррежедор попытался уговорить их произвести раскладку налога. Он применил все доступные средства воздействия – от посулов до угроз, но представители горожан стояли твердо и отказывались принимать какие-либо решения без ведома народа.

В небольшом городе трудно утаить что-либо от соседей. Наверняка, весть о вызове к Сарменту не последних лиц в городе распространилась шире, чем того хотелось бы коррежедору. Площадь перед его домом заполнилась горожанами. И когда, то ли для острастки, то ли решив перейти от угроз к действиям, он вызвал палача, Сишнанду Родригеш бросился к окну, выходившему на площадь, и воззвал о помощи.

Это послужило сигналом для толпы. Дом коррежедора осадили и подожгли. Ему пришлось бежать по крыше и искать убежища в соседнем доме священника. В костер, полыхавший на площади, полетели изъятые в городском совете налоговые списки. Из тюрьмы освободили заключенных, разгромили городское хранилище документации. Трое депутатов муниципалитета, обвиненные в том, что согласились на уплату налога, подверглись нападению, а их дома были окружены возмущенными горожанами. [133]Действия эворцев перешли границу уличных беспорядков – они стали восстанием.

Возбуждение в городе продолжалось четыре дня. Попытки успокоить сограждан, предпринятые духовенством и знатью Эворы, не дали результата. Когда еще 21 августа на площадь прибыли архиепископ Эворы, маркиз де Феррейра, граф де Каштру и другие высокие лица, чтобы спасти жизнь коррежедора и утихомирить бушевавшую толпу, их встретил разъяренный народ, «не оказавший им полагавшегося уважения»: в их сторону полетели камни, послышались оскорбления. Архиепископ вознамерился успокоить толпу, выпеся из церкви распятие и обратившись к ней именем господним, но отказался от этой мысли, ибо «волнение народа возросло настолько, что опасность оскорблений была больше, чем надежда на то, что народ успокоится». [134]