Иордан - О происхождении и деяниях гетов

Мера понимания реальной исторической обстановки для Е. Ч. определялась в первую очередь мерой проникновения во внутренний смысл конкретных источников. В другой программной статье того же времени, посвященной преподаванию латинской палеографии, курс которой в предвоенные годы она вела в Ленинградском университете, Е. Ч. писала: "Если историк не знает источников, если он не опирается на них и не исходит из них в своих построениях - он не историк, а только начетчик исторических книг, пусть даже образованный, но неизбежно подверженный опасности оказаться во власти концепций тех или иных авторов использованных им сочинений" 22.

Свойственная Е. Ч. Скржинской манера работы - в общем подходе к историческому источнику постоянно выделять, высоко их оценивая, сами по себе формы былой культуры, в которых выражено историческое свидетельство коренилось в глубокой личной потребности и в то же время была связана с заветными мыслями об общественном призвании ученого-историка. Имея в виду определяющее значение исторически сложившейся культуры для всей нашей умственной деятельности, Елена Чеславовна не уставала повторять: "Мы пронизаны культурой". Изучение памятников истории и культуры давало возможность составить представление о функциях конкретных форм культуры в прошлом и воспринять культуру в ее реальном становлении. Иными словами, изучение подлинных памятников истории как памятников культуры в трудах Е. Ч. было устремлено в конечном счете на то, чтобы придать собственному сознанию и сознанию тех, к кому ее творчество было обращено, большую ясность и тем самым увеличить человеческие возможности для плодотворной деятельности.

Именно такой высокий смысл вкладывала Е. Ч. в свои научные занятия. В рецензии на книгу академика И. Ю. Крачковского (1883-1951) "Над арабскими рукописями" она писала по поводу содержащихся в книге очерков жизни и деятельности трех ученых-арабистов (Рейске, Гиргаса, Сольхани): "Все три образа убедительно говорят о высокой миссии науки в человеческой культуре, об ученом как вершителе большого дела, нужном для роста и совершенствования человечества" 23. Эти слова вполне могут быть восприняты как определение смысла собственного творчества Е. Ч. - только с таким пониманием своей задачи могло быть связано часто повторяемое ею требование "вдохновенной" работы.

Естественно возникает вопрос, как можно видеть культуру в ее историческом генезисе, сосредоточивая всякий раз внимание на конкретном памятнике, будучи, так сказать, привязанным к его неповторимому лику. Но при той полноте анализа, которой Е. Ч. обычно добивалась в исследовании частного предмета, было неминуемым детальное знакомство с различными сторонами культуры общества, в котором тот или иной памятник возник. Коллеги Е. Ч. неоднократно отмечали, что в ее трудах можно почувствовать само дыхание или, говоря по-иному, движение истории. Ее метод будет правильно определить латинской формулой: pars pro toto.

В упомянутой выше рецензии на книгу академика И. Ю. Крачковского - надо заметить, приветственно встреченной самим автором - Е. Ч. привела следующее высказывание автора по поводу судьбы в веках одного выдающегося памятника средневековой литературы, дошедшего до нового времени в единственном списке, а равно и по поводу истории его изучения: "(Получилась. - В. М.) картина величественная и поучительная, в которой, "как солнце в малой капле вод", отражается неустанное движение человеческой культуры" 24. Здесь же поместила она и другое, более общее суждение автора о самом широком и актуальном значении исследования конкретных памятников письменности: "Рукописи сближают людей. Знакомство с ними, как проникновение в природу, как восприятие искусства, расширяет горизонт человека, облагораживает всю его жизнь, делает его участником великого движения человечества на пути культуры" 25. Е. Ч. нашла в И. Ю. Крачковском, ученом, казалось бы, далеком от нее по области специальных занятий, человека, наиболее близкого ей по духу своей деятельности; она всегда с большим воодушевлением говорила о былом дружеском общении с ним и особенно ценила его способность верно и емко, с тонким вкусом выражать те самые мысли, которые ее волновали. Приведенные слова почтенного академика-арабиста с полным правом могут быть отнесены к научным трудам Е. Ч. как еще одно весьма существенное определение их смысла.

Особенно ярко личная причастность Е. Ч. к "движению человечества на пути культуры" проявилась в ее деятельности по изданию исторических памятников. Она умела по-настоящему ввести памятники прошлого в нашу живую культуру, как бы восстанавливая связь времен. Благодаря не только основательному владению рядом европейских языков в их различных исторических состояниях, но и художественному чувству родного слова, тонкому знанию его богатых смысловых и стилистических возможностей Е. Ч. дала важным историческим памятникам вторую жизнь в стихии русского языка. Своей кропотливой интерпретацией каждого малопонятного в оригинале или особо значимого слова она сделала эти памятники для нас внятными, доступными нашему пониманию в их наиболее существенных и своеобразных деталях. Так мы получили лишнюю возможность увидеть прошлое как бы глазами его свидетелей, в их часто красочном, драматичном и порой высокохудожественном изображении, проникнуться их переживаниями, познакомиться с мастерством авторов, творивших в самые разные периоды средневековья, в самых разных исторических и культурных условиях в течение более тысячи лет, начиная с живших в V-VI вв. Олимпиодора и Иордана и кончая писателями эпохи Возрождения, великим Петраркой и принявшимися на склоне лет за мемуары венецианскими купцами и дипломатами Иосафатом Барбаро и Амброджио Контарини.

В. И. Мажуга

ПРИМЕЧАНИЯ

к очерку Е. Ч. Скржинская - исследователь и публикатор исторических источников.

1 Очерк написан на основе более ранней публикации: В. И. Мажуга. Исторический источник как предмет истории культуры (Об исследовательском методе Е. Ч. Скржинской). - Вспомогательные исторические дисциплины, вып. XII. Л., 1987, с. 1-24.

2 См.: Н. П. Вревская. Санкт-Петербургские высшие женские (Бестужевские) курсы // Санкт-Петербургские высшие женские (Бестужевские) курсы. Л., 1973, с. 17-18; ср.: Т. А. Быкова. Историческое отделение Высших женских (Бестужевских) курсов // Там же, с. 84-92. - См. особо с. 86-87.

3 Е. Ч. Скржинская. Иван Михайлович Гревс // И. М. Гревс. Тацит. М.; Л., 1946, с. 223-248.

4 С содержанием письма нас любезно познакомил Б. С. Каганович. Ныне оно хранится в Российской Национальной библиотеке (ОРРК, ф. 254, No 487).

5 См.: К. М. Пескарева. К истории создания Российской Академии истории материальной культуры. - Краткие сообщения Института Археологии АН СССР, 1980, No 163, с. 26-32.