Марк Таугер - Марк Таугер о голоде, геноциде и свободе мысли на Украине

Что касается темы голода, то это действительно очень важный вопрос, обсуждаемый представителями разных отраслей науки. Как только человек начинает изучать историю Советского Союза, голод становится одной из главных тем, с которыми ему предстоит столкнуться.

Статьи, публикуемые газетой «2000», — часть большого проекта. Я пишу книгу о своем видении голода 1933 года в свете более ранних случаев голода и о сельском хозяйстве в российской и советской истории. Главная трудность для меня заключается в том, что я — профессор и обязан преподавать. Мне также необходимо работать над другими проектами. Я специализируюсь на истории Южной Азии, я писал о голоде 1943 года в Бенгалии. Кроме того, я веду курсы по истории и другим наукам. Надеюсь завершить работу над книгой о голоде в этом или в следующем году.

Что мне нравится? Проводить время в семье, музицировать (Шопен, Бетховен, Рахманинов, Прокофьев, популярная американская музыка), заниматься фотографией и спортом (я бегун). Мои любимые продукты — зерновые: рис, пшеница, рожь, ячмень, кукуруза — потому что я осознаю, насколько они важны для нашего мира.

Марк Б. ТАУГЕР

В начале своего письма господин Турчак приписывает моим статьям политические мотивы и утверждает, что я занимаюсь пропагандой. Замечательное заявление, особенно в свете того, что господин Турчак враждебно настроен по отношению к Сталину, но прибегает к типично сталинским нападкам. Например, он называет мои работы «политизированными», не поясняя, какие, по его мнению, политические взгляды я исповедую. Он называет мои работы «пропагандой», игнорируя при этом огромное количество предоставленных мною доказательств, а также тот факт, что я рассматриваю и альтернативные взгляды. С моей точки зрения, его стиль напоминает пропаганду больше, чем мои работы.

Господин Турчак также задается вопросом — а может ли заокеанский профессор знать украинскую историю лучше украинского профессора? Ну что же, попросим читателей дать ответ на этот вопрос.

В первой из моих статей, опубликованных в газете «2000», обсуждался голод 1928–1929 гг., а также помощь голодающим, предоставленная правительством. Информация об этом многие годы была доступна в украинских и российских архивах и отчасти в украинской прессе. Этот голод затронул несколько миллионов человек, и о нем говорили многие советские и украинские руководители. Он стал одним из факторов, подтолкнувших советское правительство к принятию решения о коллективизации сельского хозяйства. Тем не менее моя статья была и остается единственным научным исследованием на эту тему, когда-либо публиковавшимся в западной, советской, российской и украинской исторической литературе.

Почему же эта статья единственная? Потому что большинство ученых и простых людей думали и думают именно так, как Турчак: после 1917 г. не было никаких природных катаклизмов, а все, что происходило в СССР, задумано Лениным или Сталиным, а действовали они исключительно в политических целях. Другими словами, господин Турчак и большинство ученых исходят из теоретических предпосылок, которые не позволяют им принимать во внимание альтернативные точки зрения. Эти люди, как и господин Турчак, отвергают все новое и игнорируют важные доказательства.

Он утверждает, что экономические соображения были вторичны для советского правительства в процессе принятия решения о коллективизации сельского хозяйства. Он утверждает, что в 20-е годы в сельскохозяйственном производстве наблюдался прирост и не было никаких проблем. Но проблема состояла в том, что богатые крестьяне были крупнейшими производителями, а советскому правительству такая ситуация не нравилась. Г-н Турчак утверждает, что целью коллективизации было физическое уничтожение сельской буржуазии, и называет это преступлением, сопоставимым с холокостом.

Это старый довод, но более точное и полноценное изучение существующих доказательств говорит о его ошибочности. На самом деле сельскохозяйственное производство вовсе не развивалось быстрыми темпами и на протяжении 20-х гг., как правило, отставало. СССР пережил серьезные неурожаи, вызванные по большей части плохой погодой — в 1920, 1921, 1924, 1927 и 1928 гг., а также низкие урожаи в 1922, 1923 и 1929 гг. Хорошими были только урожаи 1925–1926 годов.

Оценка объема этих плохих урожаев имеет мало общего со статистикой, поскольку статистические данные по сельскохозяйственному производству за 20-е годы представляют собой прогнозы и расчеты, сделанные еще до уборки урожая. Статистические ведомства спорили об объемах продукции растениеводства, но дружно говорили о том, что упомянутые данные неточны и приблизительны. Самый надежный показатель слабости урожая состоит в том, что в годы плохих урожаев правительство импортировало продовольствие в существенных объемах, обеспечивало продуктовой помощью голодающих крестьян и иногда горожан. Импорт продовольствия и оказание помощи документально подтверждено газетами и архивными источниками.

Советское правительство организовало несколько программ для совершенствования методик сельского хозяйства и повышения объемов производства продукции. Эти программы отличались малой эффективностью. Одной из причин такого положения дел была непогода. Реальная проблема состояла в том, что советские чиновники и многие агрономы думали, что благодаря коллективизации советского сельского хозяйства им удастся усовершенствовать земледелие более эффективно, чем просто полагаясь на крестьян.

Именно это отношение и стало трагедией и преступлением, а вовсе не то, что называет преступлением господин Турчак. Проблема «богатых крестьян» на самом деле рассматривалась советским правительством как вторичная.

Решая проблему кризисов, советские чиновники часто сталкивались с такими крестьянами (особенно из числа «богатых»), которые утаивали продовольствие от продажи ради того, чтобы позже продать его с большей выгодой. Советское руководство считало такое поведение крайне тревожным, поскольку оно вынуждало правительство, рабочих и незажиточных крестьян больше платить за продукты. Кроме того, все происходило на фоне роста цен и продовольственного дефицита. С точки зрения советских чиновников и многих рабочих, такие крестьяне только дополнительно ухудшали и без того плохую ситуацию, лишая голодающих пищи и в определенном смысле даже способствуя возникновению голода.

Советская политика раскулачивания стала отражением гнева обозленных рабочих и советских чиновников, возмущенных действиями спекулянтов. Во времена голода руководители и бедное население других стран шли на очень суровые меры в борьбе со спекулянтами. Советское правительство было более суровым и жестоким, чем меры большинства других государств. С моей точки зрения, для достижения поставленных целей не было необходимости в применении таких мер, и их можно назвать аморальными и преступными. Тем не менее речь все же идет о том, что правительство действительно реагировало на серьезнейшую проблему.