Этьен Кассе - Третья мировая психотронная война

В последнее время получили широкое распространение такие явления, как «спин» и «флэшмоб». Думаю, некоторым из моих читателей эти слова знакомы. Но всё же расскажу о них поподробнее, тем более что слишком часто их воспринимают как нечто несерьёзное, эдакие невинные шалости.

Спин — это новость, созданная, что называется, на пустом месте, из ничего. Особенно часто она применяется в пиаре различных компаний. Например, руководству фирмы очень хочется, чтобы о ней заговорили в печати. Тогда запускается такой, например, спин: «Наша компания планирует в 2015 году посадить яблони на Марсе». Конечно, такая сенсация привлекает внимание прессы, и о компании начинают активно говорить. А что? Эффект нужен здесь и сейчас, в 2015 году никто и не вспомнит ни про какие яблони, а если и вспомнит, можно всегда развести руками и сказать: «Ну, планировали. Но не получилось! Зато у нас есть теперь такой интересный проект…»

Но спин применяют в своей деятельности и государственные структуры. «Им-то зачем рассказывать про яблони на Марсе? — спросите вы. — Они и так привлекают всеобщее внимание». В том и дело, что привлекают. А в некоторых случаях выгоднее это внимание переключить, когда администрация садится в большую и грязную лужу из-за своей некомпетентности. Например, в самых верхах правительства зафиксированы случаи коррупции. Как лучше всего спрятать это дело, отвлечь обывателя? Правильно, со всех телеэкранов кричать ему про марсианские яблоки или что-нибудь в таком же духе.

Суть флэшмоба заключается в том, что в определённом месте с определённой целью собирается какое-то количество людей, изображают определённую сцену (например, массовое хоровое пение), фотографы и операторы быстро снимают это на плёнку, а потом все расходятся. Занимает это от силы пять — десять минут, зато потом можно рассказывать, что состоялся большой концерт хорового пения и даже предъявлять видеозаписи в качестве доказательства.

И теперь возвращаемся к нашей минской истории о митинге оппозиции на главной площади. Позднее я решил разобраться, в чём там дело. В Минске у меня есть хорошие знакомые (впрочем, где у меня их только нет!), и я попросил их узнать, что же в действительности произошло. За пару дней они разобрались в случившемся, найдя человека, который наблюдал всё собственными глазами. Толпа человек в сто собралась на несколько минут, развернула плакаты, а потом так же быстро разошлась. И тут я вспомнил, что все кадры в репортаже давались крупным планом, так, что истинный размер митинга оценить было невозможно.

А ещё мои минские знакомые переслали мне газету с объявлением, которое гласило: «Организация митингов, демонстраций, акций протеста. Недорого». Вот такая виртуальная реальность! Как говорится, no comments.

В тот день Жерар пришёл в наш офис в явно раздражённом расположении духа. Я ожидал, что он сам поделится новостями, но он насупился и молчал.

— Какого чёрта ты нахохлился, как сыч? — не выдержал я.

— Пустяки, — отозвался Жерар. — Иракский биолог позвонил мне вчера вечером и заявил, что хотел бы встретиться. Он, вроде бы, вспомнил нечто важное и интересное. Договорились на сегодняшнее утро в том же кафе, а этот сукин сын не пришёл и вообще как в воду канул.

Не пришёл и как в воду канул? Эта история была мне слишком хорошо знакома для того, чтобы оставить меня равнодушным. Именно так, бесследно, не успев сообщить мне важную информацию, пропали Варламов, Руж и многие, многие другие. Поэтому к сообщению Жерара я имел основания отнестись более чем серьёзно.

Взяв куртку, мы вместе с Жераром отправились на квартиру к «нашему» иракцу. Дверь была заперта, на звонки и стук никто не отвечал. Ломать дверь мы не стали, опасаясь привлечь внимание соседей. Можно было под каким-то предлогом вызвать полицию, чтобы дверь вскрыли копы, но мы боялись невольно сдать нашего знакомого тем, кто может его разыскивать. Оставалось ждать наступления сумерек.

Вечером, прихватив с собой ещё одного человека (специалиста по открыванию сложных замков, который за хорошую плату согласился молчать и не проявлять излишнего любопытства), мы вновь очутились у знакомой двери. Через минуту она распахнулась перед нами, открыв тёмную пасть коридора. Входить туда было страшновато, включать свет — тем более. Но мы уже привыкли ничего не бояться.

В квартире не было никого, ни единой живой души. Царила идеальная чистота и порядок, было даже как-то слишком пусто. Приглядевшись, мы поняли, почему создалось такое впечатление. Интерьер был крайне скуден, вещей практически не было. Мы открывали ящики шкафов и письменного стола — и не нашли ни одного документа, письма, ни малейшего клочка бумаги.

Конечно, нельзя было исключать, что биолог боялся обысков и прятал все свои бумаги. Но наш специалист-«взломщик» покачал головой и сказал:

— Здесь уже побывали до нас.

— Почему вы так думаете?

— Посмотрите на эти полки. Они прогнулись, видимо, под весом книг или бумаг. Сейчас они пусты. Очевидно, кто-то вынес…

Конца фразы мы дослушать не успели. В дверь постучали, и громкий голос произнёс: «Откройте, полиция!» Мы замерли, глядя друг на друга. Пытаться затаиться было бесполезно — мы включали свет, и наши силуэты наверняка отчётливо просматривались в окне. Объяснять полицейским, что мы делали в чужой квартире, мне явно не хотелось. К тому же неизвестно, какую информацию о нас они получили от неизвестного доносчика. Да и полиция ли стояла за дверью? В этом я тоже не мог быть уверен.

Поэтому поведение законопослушного гражданина в этом случае исключалось. Я переглянулся со своими спутниками. Они всё поняли без слов. И, бросившись к электрическому щитку, я одним движением сорвал предохранители. Квартира погрузилась во тьму.

Жерар рванулся на балкон. Тем временем полицейские начали ломать дверь на наше счастье неплохо укреплённую. Я присоединился к Жерару и посмотрел вниз. Мы находились на третьем этаже, довольно высоко. Но под окном виднелась цветочная клумба, которая могла значительно смягчить падение. Полицейских на улице не было — очевидно, никто не рассчитывал, что мы начнём прыгать.

Первым пошёл Жерар. Приземлившись, он тут же вскочил и отбежал в сторону, показывая, что у него вс в порядке. Полицейских вокруг по-прежнему не было. Следом прыгнул я — приземление оказалось на удивление мягким. И лишь когда третий из нас коснулся земли, из-за густых кустов, завывая сиреной, выехала полицейская машина.

Но они просчитались. Мы бросились в подворотню, а затем через узкий проход между гаражами и старую свалку на территорию каких-то складов. Сирена смолкла вдали. Прозвучала пара выстрелов в воздух, но мы понимали, что преследователи потеряли нас, и только прибавили скорость.