Бернар Эйвельманс - Чудовища морских глубин

тулом "Физиологус". Апостолы, проповедовавшие в христианских общинах Востока, и особенно в Александрии, сознавали действенность примеров, позаимствованных у природы. Так, например, когда в тексте Священного писания, которое они комментировали, шла речь о каком-то животном, они цитировали по этому поводу то, что говорилось о нем в трудах по естественной истории, обычно греческих, из Александрийской библиотеки, и старались из этих примеров вывести мораль, согласующуюся с доктриной Христа. Вообще, "Физиологус" был первоначально просто сборником назиданий по поводу различных животных, упоминающихся в Библии.

Это собрание нравоучений в свое время было переведено на амкарский, армянский, арабский и латинский языки (причем на латинский позже всех - в VIII в.). Но несмотря на то, что всякие курьезы из животного мира, которые там описывались, предназначались автором (или авторами) для привлечения внимания читателя и лучшего усвоения им преподанного урока, это не мешало "Физиологусу" быть сочинением прежде всего на зоологические темы.

Как пишет Шарль-Виктор Ланглуа в своей книге "Знания о природе и мире в Средние века", Филипп де Таон был, таким образом, во Франции "первым писателем, который поставил перед собой цель изложить научные знания общедоступным языком. У него скоро появились последователи, и притом многочисленные".

Что же нам сообщает этот первый из французских популяризаторов науки? (Для большей ясности цитата приводится в переводе на современный язык, и не в стихах, которые очень плохи):

"Cetus - очень большое животное; он все время живет в море. Он берет песок из глубины и посыпает им себе спину, иногда он поднимается на поверхность, чтобы полежать и отдохнуть. Мореплаватель видит его, ему кажется, что это остров, он спешит к нему, чтобы приготовить себе пищу. Почувствовав огонь, увидев людей и корабль, кит ныряет и топит их, если может...". На самом деле, в понятиях того времени, этот обманщик-кит символизирует дьявола, а песок, которым он маскирует опасность, означает богатства мира. Привлеченный ими, маловерный человек доверяется обещаниям радостей, которые они таят. Но это всего лишь иллюзия: сатана утащит вскоре неосторожного и бросит в адское пламя*.

Эту удивительную историю можно найти во всех последующих "Бестиариях", но каждый автор дополнял ее, конечно, новыми подробностями по своему вкусу. Так, в "Божественном бестиарии" Гийома Нормандского, написанном чуть позже 1208 года, больше нет речи ни о каком cetus: с этих пор используется только название "кит". И на этот раз уточняется, что сам цвет чешуи чудовища создает впечатление большой песчаной мели**. Этот мираж обманывает матросов; остальное мы знаем:

"К месту хорошему они подходят,

Якорь бросают, огонь разводят,

Пищу себе на холме готовят".

Не довольствуясь поджариванием спины бедного животного, они вбивали в нее колья, чтобы лучше пришвартовать свое судно. Результаты таких действий были фатальны для неосторожных моряков.

Так попадались на удочку "жалкие и несчастные неверующие, обручившиеся с дьяволом". В тот момент, когда они меньше всего ожидают, "обманщик, горящий огнем зла" погружается в ад и увлекает их вместе с собой.

* Эта старая аллегория, которая кочевала из одного "Бестиария" в другой и включалась во все проповеди отцов церкви, дает ключ к истории Моби Дика, сочиненной Германом Мелвиллом. Литературные критики путаются в туманных рассуждениях, когда пытаются объяснить то, чего сами не понимают. Они усматривают самые разные вещи в белом кашалоте, которого капитан Ахав преследует с убийственной яростью. Надо полагать, что те, кто справедливо видят в нем сатану, воплощенное ало, грех, случайно пришли к правильному решению. Конечно, сочинение Мелвилла часто кажется неясным из-за обилия содержащейся в нем символики, но оно никогда не покажется темным тому, кто знает немного христианскую мифологию. Китобой, который пренебрегает своим ремеслом и ведет своих людей к катастрофе, пытаясь убить неуязвимое чудовище, является, без сомнения, примером грандиозной глупости религиозных фанатиков: они забывают жить, поглощенные истреблением в мире зла, которое внутренне ему присуще. Но, несомненно, для Мелвилла было лучше, что публика не поняла его страстной критики тысяч пуритан, среди которых он вырос

** Плиний, по-видимому, считал, что киты покрыты шерстью, что недалеко от истины, поскольку зародыш кита имеет немного волос вокруг рта. Понадобилось, однако, дождаться более тщательных исследований Пьера Белона (1551 и 1553), чтобы узнать истину, а именно, что тело этого животного "не имеет ни шерсти, ни чешуи, но покрыто однородной черной кожей, грубой и необычной, под которой находится слой жира толщиной целый фут".

Живой остров на службе у Дон-Жуана с тонзурой

Не все бестиарии были выдержаны в религиозном духе. В "Бестиарии любви" Ришара Фурниваля, например, каждое зоологическое описание было просто поводом для какого-нибудь галантного мадригала в адрес прекрасной дамы. Намерения автора сводились к тому, чтобы показать даме сердца, что она не может на самом деле не уступить его настоятельным просьбам и не разделить страсть, которой он пылает к ней, "своей прекрасной и нежно любимой".

Такая фривольность может показаться удивительной, если учесть, что писатель был сыном врача Филиппа-Августа и братом епископа Амьена. Но его позиция совершенно соответствовала духу времени, и литературные грехи молодости не помешали ему кончить должностью канцлера амьенской церкви.

В своем прелестном "Бестиарии", сочинения 1250 года, юный повеса в сутане не колеблясь продлил пребывание моряков на живом острове:

"И вот они увидели что-то вроде кита, который был так велик, что, когда его спина высунулась из воды, моряки подумали, что это остров, поскольку кожа его была похожа на морской песок. И тогда моряки подошли к нему, как к острову, и высадились на него, и оставались там 8 или 15 дней, и жарили мясо на спине этого кита. И когда он почувствовал огонь, он нырнул вместе с ними в глубину моря".

В глазах пылкого Ришара это означало, что "тем менее следует доверять вещам и людям, чем больше они походят на желаемое". Некоторые "говорят, что умирают от любви и не чувствуют ни горя, ни страданий" и поэтому считаются смелыми людьми. Но он, Ришар, не из их числа и намерен убедить прекрасную в том, что его страдания вполне реальны!

Скажем сразу же, что девица, к которой он адресовался, ничуть не была убеждена этими аллегориями. Очень остроумно и горячо она ответила на "Бестиарии" мессира де Фурниваля другим "Бестиарием", в котором ловко повернула все аргументы своего воздыхателя против него же. По ее мнению, дамы и девицы, которые имеют неосторожность доверять писателям-соблазнителям, щеголяющим куртуазностью и красивыми словами, обманываются так же, как моряки, принимающие кита за остров. Если им слишком нравится слушать такие речи, то это может привести к беде как одних, так и других. Писатели, сбившиеся с пути, рискуют таким образом потерять большие доходы, которые они могли бы получать, став канониками и епископами. Что же касается девиц, если они не будут благоразумны, то уменьшат свои шансы найти благородного шевалье, который составит их счастье. Следовательно...