Феофан исповедник - Хронография

В. И. Оболенский – Φ. Α. Терновский переводят «перевозчиков» (Летопись Феофана, с. 215; ср.: Мишулин. Отрывки, с. 276).

Император Ираклий (610—641), армянского происхождения, сын экзарха Африки Ираклия ( Кулаковский. История, III, с. 19, прим. 1; ср.: Ostrogorsky. Geschichte3, S. 72). У Феофана А. М. 6115, т. е. 622/623 г., но так как счет по годам отстает от счета по индиктам, то следует прибавить один год – 623/624 г., точнее 624 г., поскольку Ираклий отправился из Кавказской Албании в Персию весной (Theoph. Chron., Ι, 309.4). Повествованием о правлении Ираклия начинается часть «Хронографии», условно называемая самостоятельной (ее непосредственные источники не сохранились); начиная с этого фрагмента, параллелью к сообщениям Феофана может служить «Краткая история» («Бревиарий») константинопольского патриарха Никифора (806—815), использовавшего то же, что и Феофан, неизвестное нам сочинение.

Вопрос о том, кто подразумевается под гуннами в данном случае, спорен. Э. Герланд предполагает, что Ираклий отправился в земли сабиров ( Gerland. Feldzüge, S. 358, Anm.4), но последнее свидетельство о них в византийских источниках относится к 578 г. ( Моravcsik. Byzantinoturcica, I, S. 68). К тому же сабиры, даже если они и продолжали существовать как самостоятельная народность, едва ли могли в VII в. оказать Византии, существенную поддержку в ее борьбе с сасанидским Ираном. По Ю. А. Кулаковскому, император не переходил Кавказский хребет, он направился в области, заселенные саками, – Сакашен, Шакашен в северной части Утии ( Кулаковский. История, III, с. 343—344), что неверно, так как саки исчезают уже в первые века нашей эры. Я. А. Манандян предлагает другое объяснение этому месту, считая его испорченным: вместо Οὔννων, по Манандяну, следует читать Σύννων; Ираклий отступал из Албании (из района Тарнаута) по евлах-шушинской дороге, через Шушу и Герюсы в область Сюнии ( Манандян. Маршруты, с. 141). Однако серьезных оснований для конъектуры к тексту Феофана нет: греческая рукописная традиция и латинский перевод Анастасия дают единогласно чтение «гуннов» (с вариантом Οὔνων в списке g). Д. Моравчик, не определяя более точно этнической принадлежности этих гуннов, помещает их, весьма неопределенно, в районе Кавказа ( Moravcsik. Byzantinoturcica, II, S. 232). Этноним «гунны», так же как и «скифы», широко применялся византийскими писателями вплоть до XV в., обычно как архаизм. В VI—X вв. гуннами называли в основном болгар, болгарских оногуров, утигуров и кутригуров, аваров (ibid., S. 233—235), но в VII в. их не было на Кавказе. Между тем Феофан (вслед за Феофилактом Симокаттой) прилагает этноним «гунны» к тюркам (Theoph. Chron., Ι, 245. 14—15; ср.: Th. Sim. Hist., Ι, 8,5 и «Хронография», 572 г.), причем это упоминание гуннов – последнее перед анализируемым фрагментом. Смешение гуннов с тюрками восходит, возможно, к иранской традиции: по словам Симокатты, у персов принято называть восточных гуннов турками (Th. Sim. Hist., III, 6,9; ср. о наименовании гуннов турками в северо-восточном Иране – Altheim. Geschichte, I, S. 85). Не исключено, что и здесь Феофан имел в виду тюрок, к союзу с которыми Ираклий стремился (см. «Хронография», 625/626 г.). Наконец, совсем, необязательно истолковывать выражение ἐπὶ τὴν τῶν Οὔννων χώραν в сугубо этнонимическом смысле, как земли какой-то конкретной гуннской народности. Феофан знал, что на Кавказе, к северу от Кавказа, в восточном Приазовье обитали гунны (см.; «Хронография», 516/517, 572, 588 гг.). Тем самым Кавказ был страной гуннов вообще, и фразу ἐπὶ τὴν τῶν Οὔννων χώραν можно понимать топонимически, как синоним Кавказу ( Чичуров. О кавказском походе, с. 261—266).

Место не совсем ясно: все списки «Хронографии» дают чтение ταΐς τούτων δυσχωρίαις (= είαις у), что требует при себе предлога ἐν (отсюда конъектура К. де Боора κἀν ταΐς τούτων δυσχωρίαις, оставившего, впрочем, в критическом тексте τὰς – δυσχωρίας). Принятый издателем вариант распространяет управление предлога ἐπὶ не только на τὴν – χώραν, но и на τὰς – δυσχωρίας. Перевод Анастасия – in regionem Hunnorum et per horum loca difficilia (Theoph. Chron., II, 192.22) – неточен, так как под δυσχωρίαι, видимо, следует подразумевать горные проходы, ущелья, через которые Ираклий собирался пройти или в которых он хотел укрыться от преследования персов.

Шах Ирана Хосров II Парвез (590—628). У Феофана А. М. 6117, т. е. 625/626 г.

Шахрвараз (Сарварос Феофана) – персидский военачальник.

Хосров вооружил две армии: одну – под командованием Шахина (Саина Феофана), другую – под предводительством Шахрвараза. Войско Шахина, в помощь которому Хосров дал 50 тысяч воинов из армии Шахрвараза, должно было помешать действиям Ираклия в Лазике, в то время как Шахрвараз получил приказ вступить в переговоры с аварами, болгарами, славянами и гепидами (Theoph. Chron., Ι, 315.7—10).

Ф. Баришич отказывается видеть в этом сообщении Феофана упоминание о союзе аваров и персов в 626 г.: персы, в отличие от аваров, не готовились к осаде; речь шла скорее о согласовании двух самостоятельных акций, чем о военном союзе; участие персов, по Баришичу, минимально – они вступили в сражение на пятый день осады, 2 августа; нападение на Константинополь явилось итогом агрессивной политики аварского хагана, а не результатом действий аваро-персидской коалиции; Феофан упрощает события ( Barišič. Le siège, р. 390—391). Думается, веских причин для скептицизма Баришича нет. Если разделять сомнения исследователя, то рассказ Феофана в целом утратит смысл: почему Хосров посылает Шахрвараза к Константинополю именно в 626 г., а не раньше, коль скоро война Византии с персами началась уже в 622 г.; цель Хосрова ясна (отвлечь Ираклия от военных действий в Иране), как ясны и ответные меры византийского императора (разделение войска ромеев и поиски союза с турками). Последнее (переговоры с турками) оказалось весьма действенным: узнав о них, Хосров направляет послание Шахрваразу с приказом возвращаться на родину (см.: «Бревиарий», ок. 622 г.). Пассивность персов в осаде столицы не может служить аргументом, поскольку основная задача войска Шахрвараза состояла, вероятно, в том, чтобы помешать посланной Ираклием армии оказать помощь Константинополю. Наконец, синхронизация действий аваров и персов, что Баришич признает, сама по себе свидетельствует в пользу целенаправленности политики Ирана в данном случае.

Отождествление аваров с гуннами характерно не только для византийских авторов (Феофана, Симокатты, Малалы), но и для западных, в частности Павла Диакона (Pauli Diac. HL, I, 27; II, 10; IV, 11,26, 37; HR, XVII, 23).

Участие болгар в осаде Константинополя 626 г. упоминается также Георгием Писидой ( Giorgio di Pisidia. ΒΑ, 197).