Феофан исповедник - Хронография

В сем году [375]воцарился Леон [376]родом из Германикий [377], но по истине из Исаврии [378]. При царе Юстиниане [379]с своими родителями [380]переселился он в Мезимеррию Фракийскую [381]в первом году его царствования [382]. Во втором же году его царствования [383], когда царь пришел туда с болгарами [384], Леон встретил его с дарами, состоявшими в пятистах овцах [385]. За сию услугу царь Юстиниан тотчас сделал его оруженосцем и обращался с ним как с искренним другом. За это возникла зависть и его оклеветали пред царем, что он домогается престола. Сделано было исследование касательно его, и клеветники его постыдились. Но это слово с того времени у многих было на языке. Юстиниан не хотел вредить ему явно, но в нем осталось тайное подозрение [386]к Леону, которого и послал он в Аланию с деньгами, чтобы возбудить аланов [387]против Авазгии [388], Лазики и Иверии. [В то время в Абасгии, Лазике и Иверии господствовали сарацины [389]. ]Прибывши в Лазику, он спрятал свои деньги в Фазисе [390]и с немногими туземцами [391]пошел в Дафилию [392]и перешедши Кавказские горы, пришел в Аланию. Юстиниан, чтобы погубить его, пославши, унес деньги из Фазиса. Аланы приняли оруженосца с великою честью и, поверивши словам его, {286}вторглись в Авазгию и многих пленили. Владетель [393]авазгов [394]дал знать аланам, что Юстиниан не нашел другого такого обманщика как этого человека, которого бы мог послать, чтобы возбудить нас против вас, наших соседей. Он обманул вас и обещанием денег: ибо Юстиниан, приславши, взял их. Но выдайте его нам, а мы дадим вам за него три тысячи монет, и старинная дружба между нами да не разрушится. Но аланы отвечали: мы не из денег послушались его, но из любви нашей к царю. Авазги еще послали к ним: выдайте нам его и мы дадим вам шесть тысяч монет. Аланы, желая узнать страну авазгов, согласились взять шесть тысяч монет и выдать оруженосца, но наперед все ему открыли и сказали: ты видишь, что дорога в Римскую землю [395]заперта и тебе негде пройти. Итак мы употребим хитрость [396]и согласимся выдать тебя и отпустить вместе с нашими людьми; мы осмотрим ущелья их [397], сделаем набеги, истребим их с лица земли и сделаем все для наших выгод [398]. Ответчики аланские ушли в Авазгию, согласились выдать им оруженосца и получили от них многие подарки. Авазги послали еще большее число ответчиков с великим количеством золота, чтобы взять оруженосца, которому тогда аланы сказали: эти люди, как мы уже говорили тебе, пришли взять тебя, и ты пойдешь в Авазгию; мы имеем с ними сообщение, и наши купцы всегда ходят туда. Впрочем, чтобы намерение наше не подверглось какому-либо нареканию, мы предадим тебя только повидимому; но когда они двинутся в путь, мы подошлем тайно сзади, их убьем, тебя скроем, пока войско наше внезапно соберется в земли их; что и случилось. Ответчики авазгов, взявши оруженосца с людьми его, связали и ушли. Аланы с владетелем своим [Итаксием ] [399]настигли их сзади, побили авазгов, оруженосца скрыли и вторглись внезапно [400]в ущелья их [401], взяли великий плен и произвели великое опустошение в Авазгии. Юстиниан, услышав, что и без денег поручения его исполнены, послал письма к авазгам, если вы сохраните этого человека нашего оруженосца и без вреда доставите его к нам, то мы прощаем вам все ваши проступки [402]. Они с радостью получили письма, опять послали в Аланию с предложением: мы отдаем вам в заложники наших детей; отдайте только оруженосца нам, а мы отправим его к Юстиниану. Но оруженосец не согласился на это и сказал: силен Господь отворить мне дверь для исхода [403], но в Авазгию не пойду. Чрез несколько времени римляне и армяне остановились лагерем в Лазике и осаждали Археополис [404], но сведав о приближении сарацин, они отступили; {287}от них отделилось до двухсот человек и дошли до Апсилии и до Кавказа для добычи. Когда сарацины пришли к Лазику, то римское и армянское войско обратилось в бегство и прибыло к Фазису [405]. Между тем двести человек для грабежа остались на Кавказских горах и уже не знали, что им делать. Аланы, известясь о сем, что римлян на Кавказе великое множество и с радостью объявили оруженосцу: римляне приближаются, иди к ним. Оруженосец с пятидесятью аланами обходом [на круглых лыжах [406] ]перешел снега Кавказские, в мае месяце нашел своих и с великою радостью спрашивал: где войско? Они отвечали: когда сарацины вторглись в римскую область, то войско ушло назад, а мы уже не можем возвратиться в Римскую землю и потому идем в Аланию. Он говорил им: что же мы теперь будем делать? Чрез эту страну нам невозможно пройти, отвечали они. Но оруженосец сказал: разве не возможно пройти другим путем. Была там крепость, именуемая Сидирос [407], которой хранителем [408]был некто Фаразманий, подданный сарацинский, но мирно живший с армянами. Оруженосец, пославши к нему, сказал: поелику ты в мире с армянами, то пребудь в мире и со мною и пребудь под владычеством царства Римского [409]; дай нам способы дойти до моря и переплыть в Трапезунт. Поелику Фарасманий не согласился сделать это, то оруженосец послал из своих и армян, которым приказал сделать засаду, и когда выдут из крепости на работу, то взять из работников, сколько могли и овладеть вратами с наружной стороны, пока подоспеют к ним и прочие. Те отошли, сделали засаду, народ вышел на работы и они вдруг сделали нападение, овладели воротами, и многих захватили живыми. Фарасманий с немногими оставался в крепости; скоро пришел и оруженосец и предлагал Фаразманию отворить ворота в мире [410], но сей не захотел, но начал войну. Крепость была тверда, и взять ее не было возможно. Марин первый из Апсил [411]услышал, что крепость в осаде, смутился от страха и полагал великое войско у оруженосца, и с тремястами воинов пришел к нему и сказал: я спасу тебя до самого приморья. Фарасманий видя сии обстоятельства, сказал оруженосцу: возьми сына моего в заложники, и я соглашаюсь быть в подданстве [412]у царя. Сей принял его сына и сказал: что ты за подданный [413]царя, каким ты себя называешь, когда и окруженный так говорил с нами? Нам невозможно отступить отсюда, если не возьмем крепости. Тогда Фаразманий сказал: дай мне честное слово. Оруженосец дал ему честное слово [414], что он не причинит ему никакой обиды, но вступит в {288}крепость с тридцатью воинами. Но не сдержав сего слова, приказал воинам с ним вступавшим тридцати воинам: вступая в крепость вы овладейте воротами, пока войдут и прочие. Что и случилось, и он приказал тогда зажечь крепость. Произошел великий пожар; семейства бежали вынося с собою из имущества своего, что только могли. Пробывши здесь три дня [415], он приказал срыть стены до основания, потом двинувшись пришел в Апсилию с Марином, первым в городе [416], и был принят апсилами с великою честью. Оттоль спустившись к приморью, переправился и прибыл к Юстиниану, который был уже убит, за ним ослеплен и Филиппик, и царствовал Артемий, который сделал его военачальником восточных стран [417]. В царствование Феодосия и по изгнании Артемия, когда Римское государство пришло в замешательство и от набегов варварских, и от беззаконных убийств Юстиниана, и от нечестивых дел Филиппика, сей Леон сражался за сторону Артемия против Феодосия. С ним был единомышленник и споборник Артавазд, вождь армянский, которого он после воцарения своего сделал зятем своим, выдавши за него дочь свою Анну и его произвел в первые сановники двора. Тогда Масальма, зимовавши в Азии, принял обещание Леона, и зная, что он им осмеян пришел к Авидосу и переправил значительное количество войска во Фракию и двинулся против царствующего града; писал при том к Сулейману, первому советнику своему, чтобы он прибыл с своим приготовленным флотом. Августа 15 числа начал он осаду города, разоривши наперед фракийские крепости. С матерой земли выкопали около стен великий ров; над валом сделали грудное укрепление из одного камня без извести. 1 числа сентября индиктиона 1 прибыл Христов враг Сулейман с флотом, с эмирами, с огромными военными кораблями и с быстрыми суднами, имея всех числом до тысячи восьмисот, и стал на пространстве от Мангавры до Кикловия. Чрез два дня подул южный ветер, и враги снявшись с якорей оплыли город: одни обратились к стороне Евтропия и Анфемия, другие к Фракии, начиная от крепости Галат до самых ворот. Позади осталось до двадцати больших кораблей для охранения грузных кораблей, обремененных своею тягостью и медленных в течении, и на каждом из первых кораблей находилось по сту латников. После тишины, которая застигла их в плавании и в проливе подул благоприятный ветр и подвинул их вперед. Благочестивый царь тотчас послал против них огненные корабли из Акрополиса, и с Божьею помощью {289}истребил их: одни из них, объятые огнем разбросаны остались у приморских стен, другие потонули в глубине морской и с людьми. Многие унесены были до островов Оксии и Платии. От сего жители города ободрились, а неприятели сильным страхом поражены были, ибо они знали всерушащую силу морского огня. В тот же вечер хотели они сделать высадку к приморским стенам и поставить машины на забралах, но намерение их рассеял Бог молитвами святой Богородицы. В эту же ночь благочестивый царь тайно приказал опустить цепь от Галата. Неприятели, думая, что он, опустивши цепь, хочет окружить их, не осмелились вступить в Галат, но отплывши в залив Сасфения, здесь обезопасили свой флот. 8 числа октября месяца умер Сулейман, вождь их, и Омар сделался эмиром. Когда наступила зима самая жестокая, так что земля во Фракии в продолжение ста дней покрыта была оледеневшим снегом, то у неприятелей передохло множество коней, верблюдов и прочих животных. Весною прибыл Софиан с флотом своим, сооруженным в Египте, имея до трехсот грузных с хлебом и быстрых кораблей, но узнав о силе римского огня, уже проплывши Вифинию, обратился в пристань прекрасного поля. Спустя немного времени прибыл Изид с другим флотом, построенным в Африке, имея триста шестьдесят больших кораблей с оружием и припасами, и этот равным образом, узнавши тоже о морском огне, пристал к Сатиру, Врии и до Карталимена. Египтяне на двух этих флотах ночью сделали совет и, спустивши с больших кораблей лодки, устремились к городу и благославляли царя; так что начиная от Иерии до самого города море представляло вид сплошного дерева. Царь, узнав чрез них же о двух скрывшихся в заливе флотах, приготовил огнебросательные сифоны, поставил их на быстрые двухпалубные корабли и послал против двух флотов. С Божьею помощью молитвами пречистой Богородицы неприятели на том же месте были потоплены и наши, взяв добычи и съестные запасы их, с радостью и с победою возвратились. Между тем как Мердасан с войском аравитян делал набеги от Пилоса до Никеи и Никомидии, начальники царские наподобие мардаитов, укрываясь в Ливе и Софоне, и с ними пешеходные вдруг нападая на них, и поражая, заставляли их уходить оттуда. При том жители города, имея безопасность от морских разбойников, выходили из города на многих лошадях и возвращались с разными запасами. Равным образом и рыбные ловли при островах и при морских стенах производились без всякого препятствия. {290}Когда возник великий голод между аравитянами, то они пожирали всякую падаль, и лошадей, и ослов, и верблюдов. Говорят даже, что они ели трупы людей, и свой собственный помет в горшках мешая его с закваской. Постигла их и смертоносная язва и бесчисленное множество погибло от нее; воздвигли против них войну и болгары и, как говорят люди верно знающие, побили из них двадцать две тысячи. Много бедствий претерпели они в это время, и на опыте узнали, что град сей хранит Бог и пресвятая Дева Богоматерь, равно как и христианское царство, и нет совершенного оставления Божия на призывающих Его во истине, хотя мы на короткое время и наказуемся за грехи наши.