Сергей Семанов - БРЕЖНЕВ: ПРАВИТЕЛЬ «ЗОЛОТОГО ВЕКА»

Казалось бы, чего еще нужно было Хрущеву от Брежнева? Охотно и добросовестно выполняет свои обязанности, производит в стране и за границей хорошее впечатление, а главное — лично предан и никаких интриг не плетет и даже не замышляет. На XXII съезде КПСС, который состоялся в октябре 1961 года, делегат Брежнев в своей речи многократно восхвалял «верного ленинца» и «выдающегося государственного и партийного деятеля Никиту Сергеевича Хрущева». Казалось бы…

В последние годы своей карьеры Хрущев сделался совсем уже непредсказуемым и неуправляемым. Своими непродуманными действиями он, по сути, стал раскачивать и партию, и само советское государство. То же было и в его кадровой политике. Среди секретарей ЦК, которые вели всю работу по руководству громадным партийным аппаратом, который оставался решающей силой в стране, происходила постоянная перетряска лиц и должностных обязанностей. Перечислять эти забытые ныне имена было бы скучно, заметим лишь, что мелькали они перед гражданами, партийными и беспартийными, не успев толком запомниться.

Всеми делами партии и государства Хрущев стремился заниматься сам. Однако с мая 1960 года его основным помощником в делах по руководству партийным аппаратом стал бывший секретарь Ленинградского обкома Фрол Романович Козлов. То был грубый и малограмотный, подстать самому Никите, деятель, типичный горлодер, который мог заставить проводить весенний сев в феврале, а сбор озимых — к новому году. Хрущева такой стиль вполне устраивал, но Козлов вздумал с ним вдруг спорить. Они публично разругались, Козлов слег с тяжким инсультом, от которого так и не оправился.

Своей опорой в Партии Хрущев решил сделать Брежнева. На Пленуме ЦК в июне 1963 года очередное перемещение Леонида Ильича состоялось. По сути, он стал вторым человеком в партийном аппарате, а так как Хрущев был в вечных разъездах по стране и за рубежом, то тихий Брежнев вскоре прибрал партаппарат к рукам. На его прежнее место «президента» Советского Союза Хрущев поставил вечного Микояна, надеясь на его всегдашнюю послушность любому руководителю.

Итак, Брежнев вновь, уже в третий раз, становится Секретарем ЦК партии. Теперь его властные полномочия чрезвычайно расширены. По распределению обязанностей он отвечал в ЦК за всю оборонную промышленность, «оборонку», как выражались тогда. Это было гигантское хозяйство, вбиравшее в себя едва ли не половину всей советский индустрии, и какой индустрии! Самых передовых технологий, по множеству показателей превосходивших все зарубежные аналоги, включая наших главных соперников американцев.

Государственная ответственность принимаемых решений была тут огромна. И Брежнев явно растерялся под тяжестью этой ответственности. Он чаще, чем ранее, перекладывал решение вопроса на других, уклонялся от разрешения острых споров и противоречий, которые постоянно возникали в этой быстро меняющейся и растущей отрасли. Особенно часто он прислушивался к мнению Устинова, соглашаясь с ним даже вопреки прежде высказанным своим мнениям. Дмитрий Федорович Устинов, примерный ровесник Брежнева, был крупный деятель оборонной промышленности, получивший суровую сталинскую закалку, уже в тридцать три года стал Наркомом вооружений СССР! Однако у Брежнева сложились с ним очень тесные деловые, а потом и личные отношения, которые они сохранили в течение двадцати долгих лет.

Впрочем, Брежневу недолго пришлось томиться на том столь хлопотном посту. Страну и его самого ожидали крутые политические перемены…

Когда-то в двадцатых годах вот так попросту у нас называли революционные события в Петрограде 25–26 октября (7–8 ноября) 1917 года. Потом их стали пышно именовать Великая Октябрьская социалистическая революция. Да, и Великая, и социалистическая, верно, однако и слово «переворот» тут вполне уместно: «перевернули» историю и с тех пор пошла она совсем по иному, неизведанному пути.

В октябре 1964 года случилось неизмеримо меньшее событие в мировой истории. Но «переворот» тоже был.

Сумасбродный Никита в конце своего правления надоел буквально всем — и партии, и народу, стране в целом. Верхом его административных нелепостей стало разделение областных и районных комитетов партии на два — по промышленности и сельскому хозяйству. Нелепость этой меры была очевидна всем, а на практике привела едва ли не к параличу партийного аппарата: огромная перетряска кадров, непродуманный передел полномочий, неясность поставленных новых задач. Ко множеству старых анекдотов о Хрущеве добавились новые, очень ядовитые. Например: прибегает мастер в обком и жалуется, что его в цехе ударили молотком по голове… «Вам, товарищ, нужно в промышленный обком, а у нас сельский, вот если бы вас серпом по яйцам, тогда уж к нам…» Или вот еще один: приходит мужик в храм, просит разрешения побеседовать с батюшкой, а его спрашивают: «Вам какого батюшку, по промышленности или по сельскому хозяйству?»

Эта неразбериха касалась верхов советского общества. Но внизу было нисколько не лучше. Вдруг Хрущеву вздумалось ввести «трудовые паспорта». В эту объемистую книжечку, по широкой фантазии Никиты Сергеевича, должны были вписывать все награды, перемещения по службе, все поощрения и даже взыскания… Более нелепого документа, видимо, не изобретали за всю историю человечества. К счастью для людей и нашей полиграфической промышленности, ввести в жизнь этот документ-урод не успели, сняли Хрущева.

Впрочем, что паспорт, пустяки это. Однако в стране через двадцать лет после войны вдруг возникли серьезные затруднения с продовольствием. И не каких-нибудь там деликатесов стало не хватать, а самых необходимых продуктов. В 1963 году во многих городах ввели так называемые «талоны на муку»: их выдавали гражданам по месту работы, а потом приходилось выстаивать немалые очереди за получением пары пакетов муки. В очередях граждане веселили себя байкой, но не про Никиту уже, а его скромную и вполне достойную супругу Нину Петровну, которая никакими антипатиями в народе не пользовалась:

— Вы слышали, что Хрущев вчера избил Нину Петровну?

— Как? За что?!

— А потеряла талон на муку…»

Все смеялись, хотя выстаивать в очереди за несчастным пакетом муки было совсем не весело…

А Хрущев закусил удила, никого уже не слушал, ни с кем не советовался. Окружали его в Президиуме, Секретариате ЦК и Совете министров в основном его молодые выдвиженцы, они перед ним робели. Из оставшихся стариков пожилой лис Микоян, как всегда, ни в какие конфликты не вмешивался, шел за событиями. Очень авторитетный в стране и за рубежом Алексей Николаевич Косыгин был тогда заместителем Хрущева по Совету министров, и хоть он и тянул все огромное хозяйство страны, Хрущев с ним не считался, даже ревновал его. В итоге к своему семидесятилетию единоличный глава Партии и Правительства оказался в полной политической изоляции.