Рамон Менендес Пидаль - Сид Кампеадор

Альфонс — несомненно с целью помочь аль-Кадиру в борьбе с непримиримыми — в 1079 г. предпринял поход в толедскую землю, с которого начался ряд непрерывных войн, продолжавшийся шесть лет; арабские и христианские историки рассматривают их как наступление на Толедо, приведшее к завоеванию этого города.

Триумф врагов Сида

Однажды, когда император отправился в один из этих походов — возможно, в апреле—мае 1081 г., — Сид по болезни остался в Кастилии. В это время мавры напали на замок Гормас, крупнейшую кастильскую крепость на рубеже Дуэро, и взяли во время налетов немалую добычу.

Услышав такие вести, Сид, вознегодовав, собрал всех своих рыцарей, раздал им оружие и устроил вместе с ними набег на Толедский эмират, опустошив в наказание его земли и взяв пленных числом до семи тысяч — мужчин и женщин, много скота, одежды и прочих богатств; все это он привез к себе домой.

Этот, второй, успех Кампеадора тоже был плохо воспринят придворными магнатами. Завистники говорили Альфонсу: мол, Родриго организовал этот набег лишь ради того, чтобы король и те, кто вместе с ним сражался в мавританских землях, погибли от рук сарацинов.

Так говорит «История Родриго», и чтобы понять это высказывание, надо вспомнить, что, хоть Альфонс и воевал с Толедо, однако боролся он только с врагами аль-Кадира, и в том же эмирате имелась также дружественная территория — северо-восток, где находились Сантавер, родовое владение семьи Мамуна, и долина Тахуньи, в которой Мамун и аль-Кадир передали Альфонсу поселения Бриуэга, Ольмос и Каналес, где во время военных операций на толедской земле король оставлял своих раненых. А эта территория как раз прилегала к Гормасу, который отстоял Сид. Может быть, Кампеадор во время своего набега нападал без разбора на мятежные земли и на земли, жители которых сохраняли верность аль-Кадиру, рискуя вызвать раздражение дружественных мавров, чем и объясняется обвинение, выдвинутое придворными.

Однако обвинителям вовсе не обязательно было ощущать особую правоту. «История Родриго» объясняет изгнание Сида лишь одной завистью и сообщает, что у Родриго были завистники даже среди его собственных родственников. Эти скрытые враги усиливали врагов открытых, среди которых было много знатных рикос омбрес, униженных Сидом при Кабре. Самый оскорбленный из всех, Гарсия Ордоньес, был самым заклятым «врагом моего Сида, всегда искавшим ему зла», как говорит «Песнь», а рядом с графом Нахеры были его могущественные родственники: брат — Родриго Ордоньес, в то время альферес короля, и шурин — Альвар Диас, названный в «Песни» явным врагом Кампеадора, сеньор Оки. К ним можно добавить самых старых противников Сида — леонцев Педро Ансуреса и всех Бени-Гомесов. В целом двор был враждебен Сиду, и завистники восторжествовали.

Завистливое злословие в тогдашней общественной жизни было чрезвычайно могучей силой. В некоторые периоды XI и XII вв. королевские наушники приобретали неимоверное влияние; эти так называемые местурерос или мескладерос , 21 21 От испанского слова тегсуй, устар. теМига, буквально означающего «смесь» или «смешивание». — Примеч. пер. то есть склочники, представляли собой настоящий бич и наносили большой вред управлению страной, когда при слабом или недоверчивом короле государственная власть слабела. Нам известно, что некоторые короли того времени держали целый штат шпионов, как в недоброй памяти времена римских императоров Тиберия или Домициана, и на основе доносов преследовали или обирали знатнейших магнатов. При дворе Леона доносы были в особой чести, и, возможно, Альфонс как леонский король по происхождению поощрял их и в Кастилии; во всяком случае, и тогда и позже Сид был прекрасной мишенью для «злых местурерос», как именует их «Песнь».

Теперь монарх прислушивался к уверениям завистливых придворных, потому что сам был не чужд этого порока — «затронутый завистью сердца (tactus zelo cordis)», как говорит «Песнь о Кампеадоре». Альфонс не посылал Сида военные походы, не желая, чтобы победу приписывали Рую Диасу, как ее приписывали ему еврейские и латинские хронисты во времена короля Санчо; он терпеть не мог инициатив своего вассала, направленных против мавров Гранады или Толедо, и, несправедливо разгневавшись, как уверяет «История Родриго», изгнал его.

Дружина изгнанника

В соответствии с германским правом вассальная связь могла быть разорвана по инициативе любой из сторон: вассал был вправе уйти от сеньора, прекратив ему служить; король, со своей стороны, мог лишить вассала своей любви или милости, прогнать его из своего королевства, причем тот терял все должности и владения, полученные короля.

Такой каре, как изгнание, обычно подвергали инфансонов и рикос омбрес. Как правило, оно не сопровождалось конфискацией и изгнанник, владея своими вотчинами, по-прежнему оставался подданным короля, изгнавшего его, — разрывались лишь особые вассальные узы. Но статус изгнанника влек за собой и другие серьезные осложнения в его жизни: ведь изгнанник в свою очередь имел вассалов, которых обязан был поддерживать и для которых узы личной вассальной связи были прочнее уз, соединяющих их с королем в качестве обычных подданных. Таким образом, эти вассалы тоже должны были утратить родину вместе с сеньором, служить ему в изгнании, как гласило «Старое фуэро Кастилии» (XIII в.), и даже «добывать ему хлеб» или «добывать ему сеньора, который бы благоволил ему», и во всем помогать изгнанному сеньору, пока король не примет его обратно ко двору.

Мы уже видели, что у Сида было достаточно вассалов, чтобы совершить масштабный набег, навлекший на него гнев короля; это была его дружина (mesnada), то есть люди его дома.

В первую очередь дружина состояла из «воспитанников» (criados), то есть людей, которых сеньор растил, посвящал в рыцари, женил, получал в наследство и которые были обязаны ему более тесным обетом верности, чем все остальные вассалы. Так, в дружине Бивара мы видим Муньоса Густиоса, выросшего при дворе Сида и женатого на сестре доньи Химены, а также «многих других, кого вскормил Кампеадор», как говорит старинная поэма.

Кроме того, дружину составляли родичи, которые со времен германцев составляли костяк военных отрядов. В дружине Сида нам известны четыре его племянника; два упомянуты в письме о приданом для доньи Химены, а именно Альвар Альварес и знаменитый Альвар Аньес, который, когда Сид отправлялся в изгнание, уже занимал видное положение при дворе короля и вот-вот собирался начать самостоятельную военную карьеру; кроме этих двоих, старинная поэма в качестве племянников упоминает Фелеса Муньоса и заику Педро Бермудеса, альфереса (знаменосца) героя в походах периода изгнания.