Сергей Кара-Мурза - Интеллигенция на пепелище родной страны

Удивительно чванство и догматизм ученых-демократов. Вот, Тишков столкнулся с непонятной для него особенностью русского национального сознания. Для объяснения этих особенностей д.и.н., профессор Л.Н.Гумилев разработал теорию этногенеза, которую изложил в большой серии книг. Он — не астролог, не психопат, не человек "с улицы". Его теория рациональна, не содержит мистики. Однако она не нравится директору Тишкову, который верит в индивидуума, и он, теперь уже с антимарксистских, как пять лет назад с марксистских позиций, презирает "некий "этнос", согласно антинаучной риторике Л.Гумилева". Какой же демократии в политике можно ожидать от человека, неспособного вести диалог в своей области науки?

Первая передача телепрограммы "Ступени" в 1988 г. была посвящена детскому дому. Директор была "сталинисткой" (и даже имела дома портретик Сталина), и требовалось показать, что и она, и не восставшие против нее педагоги — изверги. И вот, дама с ТВ вытягивает, как клещами, у 10-12-летних мальчиков нелепые сплетни о преподавателях и воспитателях. Совершив свой удар по хрупкой структуре детского дома, демократы с ТВ отбыли к своим семьям. Разрушив единственный, при всех его недостатках, дом полусотни детей. Ведь они не усыновили их и не пошли сами работать к ним педагогами и нянечками. "Маленькие" люди с ТВ в маленьком масштабе воспроизвели весь тот проект перестройки, который "большие" люди произвели в стране.

Немецкий теолог и философ Романо Гвардини писал в 1954 г.: "Что же касается авторитета, то говорить здесь о "несвободе" не только неточно, но нечестно. Авторитет есть основа всякой человеческой жизни, не только несовершеннолетней, но и самой что ни на есть зрелой; он не только помогает слабому, но воплощает сущность всякой высоты и величия; и потому разрушение авторитета неизбежно вызывает к жизни его извращенное подобие — насилие. До тех пор, пока средневековый человек ощущает единство бытия, он воспринимает авторитет не как оковы, а как связь с абсолютным и как точку опоры на земле".

В статье "Культурный мир русского западника" эмигрант В.Г.Щукин лестно характеризует эту часть русской интеллигенции: "В отличие от романтиков-славянофилов, любая сакрализация была им в корне чужда. Западническая культура носила мирской, посюсторонний характер — в ней не было места для слепой веры в святыню".

Ортега-и-Гассет пишет в 1930 г.: "Москва прикрывается тонкой пленкой европейских идей — марксизмом, созданным в Европе применительно к европейским делам и проблемам. Под этой пленкой — народ, который отличается от Европы не только этнически, но, что еще важнее, по возрасту; народ еще не перебродивший, молодой. Если бы марксизм победил в России, где нет никакой индустрии, это было бы величайшим парадоксом, который только может случиться с марксизмом. Но этого парадокса нет, так как нет победы. Россия настолько же марксистская, насколько германцы Священной Римской империи были римлянами".

Сильный удар по моему перестроечному простодушию я получил в 1986 г. на Конгрессе по истории науки и техники (в Испании). Английский историк сказал, что мировая культура входит в странную и тревожную полосу. Технологические катастрофы всегда вызывали общую озабоченность и солидарность. Катастрофа в Чернобыле породила взрыв радости и глумления над СССР. И самое необъяснимое (тогда!) для англичанина было в том, что эта радость и это глумление гнездились прежде всего во влиятельных кругах советской интеллигенции. Я после того доклада стал другими глазами читать советскую прессу.

В государственном аппарате управления в СССР было занято 16 млн. человек. Около 80 процентов его усилий было направлено на управление народным хозяйством. Сегодня в аппарате РФ 17 млн. Хозяйством он принципиально не управляет (75 проц. его приватизировано, остальное парализовано), а населения в РФ вдвое меньше, чем в СССР. Можно считать, что "относительное разбухание" чиновничества в результате либеральной революции десятикратно!

Всесоюзный (и через "Литературную газету") опрос показал значительное расхождение между интеллигенцией и основной массой населения в отношении к государству. Социологи отмечают: "Для менее образованных и менее урбанизированных слоев населения характерна меньшая критичность в отношении государственной машины. Эта часть населения относится к кризисному состоянию общества скорее не как к "заболеванию" всей общественной структуры, а как к "ржавчине" ее механизма".

К.Леви-Стросс в "Структурной антропологии" специально рассматривает смысл Земли в культуре "незападных" народов. Земля — особое измерение Природы, то мистическое пространство, в котором происходит встреча с мертвыми. Запрет на продажу земли является абсолютным, экономические критерии при этом несущественны. Например, индейцев чаще всего приходилось просто уничтожать — выкупить землю не удавалось ни за какие деньги. В 1995 г. так были поголовно уничтожены два племени в Южной Америке.

Гордостью нашей науки был ЦАГИ. Здесь была создана одна из немногих в мире больших аэродинамических труб, где "обдувались" все советские самолеты. Как сказали мне на встрече с сотрудниками ЦАГИ, сегодня в этом наполненном приборами и электроникой сооружении обдуваются для просушки пиломатериалы на продажу.

Не будем здесь обсуждать художественные манифесты, в которых закодирована разрушительная программа (например, исключительно важный для понимания перестройки фильм К.Шахназарова "Город Зеро"). Это — отдельная большая тема.

Ия Саввина, которая ранее сыграла чудесную Асю Клячину, отказалась сниматься сегодня в той же роли, ибо, как сказал сам Кончаловский, посчитала новый фильм антирусским . А ведь актрисе лестно было бы сняться с таким режиссером, да еще в продолжение той прекрасной работы. Значит, не каприз. Если художественно чуткий и заинтересованный человек посчитал фильм антирусским, от этого нельзя отмахнуться, есть основания для разговора. Кончаловский на этот разговор не пошел, просто сравнил себя с Гоголем. Тот мол, тоже "смеялся сквозь слезы". Но Гоголя в России многие читали — помним, над чем и как смеялся.

Конечно, тут ему и Инна Чурикова подгадила. Признанная актриса, но восприняла свою роль как чисто идеологическую задачу. Да и ту превратила в дешевку: создать карикатуру на Асю Клячину именно как выразителя глубинных свойств русского человека. И возник у Чуриковой образ бормочущей алкоголички, слова которой совершенно не вяжутся с обликом. Ненавидящей и импульсивной дуры, собирающей с портретом Брежнева демонстрацию "красно-коричневых" и поджигающей дом влюбленного в нее фермера. Проклинающей частную собственность и мечтающей о собственном пароходе и ресторане. Какая фальшь! Насколько выше, тоньше и художественно богаче выглядят в фильме непрофессиональные актеры — сами жители села Безводное! Кончаловский пытался оправдать Чурикову тем, что она, мол, великий клоун. Это двусмысленно. Клоун — так играй в цирке, а не в таком перегруженном идеями фильме.