Александр Усовский - Что произошло 22 июня 1941 года?(с иллюстрациями)

Большевики-троцкисты в России поступили именно так. Они вытравили из народного сознания все позитивное, что было в Российской империи, закрасили глубоким черным цветом всю тысячелетнюю историю страны, низведя ее до непрерывной классовой борьбы от времен Гостомысла и до победоносного ее завершения в октябре семнадцатого. Героями страны были объявлены насильники и убийцы (Разин, Пугачев, Болотников и их подельники), террористы («герои Народной воли»), предатели и клятвопреступники (Герцен, «декабристы» и прочие иуды). Мало того, вся человеческая история стала рассматриваться как непрерывный путь человечества к созданию «пролетарского государства», высшего и самого разумного способа человеческого общежития.

Немцы не стали заниматься самоистреблением. Немцы занялись самоорганизацией.

Когда весь мир считает тебя исчадьем ада, «гунном», тупым солдафоном и жалким невеждой — кем будешь считать себя ты сам? Когда весь мир будет ежечасно залезать в твой карман в поисках чего-нибудь не вытащенного ранее — как к этому будешь относиться ты?

Когда тебя лишают возможности быть хозяином в собственной стране, когда в экономике и политике «Веймарского ублюдка», возникшего на месте твоей Германии, правят бал инородцы, вдруг объявившие тебя гостем в собственном доме — что будешь делать ты?

Германские коммунисты предлагали сделать, «как в России». Социалисты — «как во Франции». И только нацисты — «как в Германии».

Гитлер отнюдь не был создателем идеологии национал-социализма. Ее и не нужно было создавать — она возникла в тысячах умов по всей Германии как ответная реакция на франко-бельгийскую оккупацию Саара и Рура, на вопиющее, вызывающее богатство, нажитое еврейской буржуазией и выставляемое теперь без стеснения напоказ, на грабительские условия Версальского мира.

Не был Гитлер и идеологом расового превосходства германского народа — на то были Фихте («германский народ избран Провидением, дабы занять высшее место в истории Вселенной»), Гегель («немцы ведут остальной мир к славным вершинам принудительной культуры»), Ницше («сверхчеловек стоит выше обычного контроля») и прочие Большие Умы. Да и «Общество Туле» возникло не в Веймарской Германии, а было создано еще при кайзере…

Кроме национал-социализма в Германии в начале двадцатых годов был еще и национал-большевизм, была коммунистическая доктрина (достаточно влиятельная, надо отметить). Идей хватало! Не хватало только хлеба и работы…

Исторический факт — именно национал-социализм попал в резонанс с общим настроением самой пассионарной части немецкого народа — отчаявшихся и готовых на все ветеранов, молодежи, воспитанной в русле «великогерманской идеи», мелких лавочников, ущемленных экономически более могущественным еврейским капиталом, промышленных рабочих, за свой квалифицированный труд получавших гроши.

В принципе, если говорить умными словами, национал-социализм как общественно-политическое течение появился вследствие тяжелого кризиса традиционного для большинства немецкого народа консервативного типа сознания, вызванного крахом кайзеровской империи и структурными реформами всей общественно-экономической жизни Германии, отразившимися на судьбе как немецкого народа, так и немецкой элиты.

Большая часть этой элиты (экономическая) предала в глазах населения Германию, эволюционировала в сторону навязанного Антантой либерализма. Отказалась от второстепенного в своем положении (в нашем случае — от «национального духа» и присущих ему поведенческих мотиваций) во имя сохранения главного — устойчивого получения барышей и незыблемости прав собственности. Для этой группы элиты либеральные ценности (уж какие они были) пришли на смену ценностям эпохи кайзера Вильгельма. Национальная принадлежность этой части элиты опять же предоставляла широкое поле для антисемитизма — большинство ее деятелей были не немецкой национальности.

Другая же ее часть (в основном интеллектуальная элита, иначе говоря, босяки с университетскими дипломами), наоборот, резко ушла вправо. Как сегодня принято говорить, к правому радикализму, а, вернее, к тоталитарной идеологии с ярко выраженной националистической окраской.

Не имея поддержки экономической элиты, устойчиво принявшей условия постверсальского мира, эта «интеллектуальная элита», без гроша за душой, начала резко менять социальную базу, стремясь опереться на как можно более широкий спектр сил, «на народ», как сказали бы большевики. Для этого они перехватывают у левых их популярные и броские лозунги.

В 1918–1919 годах в Германии происходит именно такой процесс, возникают первые группировки и организации, постепенно вырабатывавшие платформу «консервативной революции». Главным в идеях «консервативных революционеров» и порожденного ими «национально-революционного движения» была задача перечеркнуть позор Версальского договора и навязанного Германии «демократического» режима Веймарской республики, восстановить могущество и военный потенциал страны. Вместо неспособного к выполнению этой задачи «слабосильного» государственного аппарата Веймарской республики во главе страны должна была стать сильная военно-политическая элита. Чрезвычайно важной была также идея цезаризма и фюрерства. Свою ненависть к «Веймарскому позору» адепты нового течения распространяли на всю цивилизацию Запада.

Для теоретиков «раннего» национал-социализма были весьма характерны этатизм (форма общественного устройства, при которой государству принадлежат важнейшие функции) и вытекающий из него высокий уровень государственного патернализма. «Национал-революционеры» выступали за социализацию средств производства и за принцип «народной сообщности» в экономике.

Если отрешиться от идеологических догм, то можно сделать один очень простой вывод: «пивной» путч нацистов 1923 года в Мюнхене — первая попытка реставрации немецкой власти на немецкой земле, предпринятая новой политической силой, опирающейся на новую идеологию.

Применительно к Баварии ноября 1923 года — по был, по своей сути, срыв монархического заговора, во главе которого стояли тогдашние правители этой земли (премьер фон Кар, главнокомандующий фон Лоссов и начальник полиции Зейссер).

В условиях крайней неустойчивости вновь провозглашенного республиканского общегерманского правительства, использовав ситуацию всеобщей растерянности, охватившую всю Германию после ноябрьских горнов 1918 года, а также инфляционное разорение подавляющего большинства домохозяйств — эти мелкие политические «деятели» в провинциальном Мюнхене решили сделать свой гешефт. Поставив на сепаратизм вечно недовольных «прусским Берлином» баварских крестьян, Кар и компания решили получить в свои руки суверенитет над самым «хлебным» районом Германии, провозгласив верховным носителем власти в Баварии ее наследного принца — в «благодарность» же за дарование трона урвать для себя право самостоятельного хозяйствования на этой благодатной южногерманской земле.