Гельмут Хёфлинг - Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима

Нежелание идти на Рим могли в конце концов проявить и сами повстанцы, узревшие тщетность своих помыслов, несколько остывшие и потому потерявшие охоту к таким авантюрам. Быть может, они надеялись на более легкую добычу в другом месте, получить которую они могли с меньшим риском?

А может быть, плана взятия города на Тибре вообще не существовало? Ведь все это лишь предположения историков, пришедших к такому выводу потому лишь, что Спартак изменил своему первоначальному плану — увести рабов на родину через Альпы — и отправился на юг.

Вопросы и вопросы, остающиеся, к сожалению, без удовлетворительного ответа.

Теодор Моммзен в своей «Истории Рима» так объясняет решение вождя рабов:

«Так как войско отказалось покидать богатую Италию как можно быстрее, Спартак направился к Риму, намереваясь блокировать столицу. Однако рабам не понравилось и это хотя и отчаянное, но все же планомерное мероприятие; они принудили своего вождя, желавшего быть полководцем, оставаться главарем банды разбойников и продолжать бессмысленный грабеж Италии».

Но и это всего лишь предположение, нигде не подтверждаемое источниками.

Определенно известно лишь одно: Спартак прошел мимо Рима и вновь направился в так называемую Великую Грецию. В знакомой ему Лукании, где он провел последнюю зиму, вождь повстанцев закрепился на холмах вокруг города Фурии и затем взял его. Здесь ему впервые удалось удержать своих бойцов от грабежей и убийств и спасти Фурии (нынешний Сан-Мауро) от опустошения.

На ближайшее время он сделал Фурии своей штаб-квартирой и позаботился прежде всего об улучшении вооружения своих отрядов. Выбор его, павший на город-порт Фурии, расположенный на берегу Тарентинского залива, оказался особенно удачным, ибо здесь Спартак смог завязать торговлю с купцами и пиратами, по высоким ценам продававшими ему медь и железо, необходимые для изготовления оружия. В ответ на услуги он не трогал продавцов, как подчеркивает Аппиан. Своим людям он запретил обладание и пользование золотом и серебром для того, чтобы отучить их от грабежей и одновременно лишить возможности стать обычными гражданами. Точно так же он запретил купцам ввозить благородные металлы.

Укрепляя свою армию в военном отношении, Спартак чаще стал отправлять свои отряды в небольшие набеги за добычей. В одном из таких походов они вновь натолкнулись на римские войска и, как обычно, разгромили их наголову. Во главе отряда, нагруженного оружием и провиантом, Спартак возвратился в свое убежище.

В середине 72 г. до н. э. успехи и власть фракийца достигли своего апогея. Численность его армии различно оценивается античными авторами. Если Евтропий [83] Евтропий — римский историк IV в., автор краткого очерка («бревиария») истории Рима. пишет о 60 000 человек, то Веллей [84] Веллей — Веллей Патеркул (ок. 20 г. до н. э. — после 30 г. н. э.), приближенный императора Тиберия, автор очерка римской истории. говорит о 90 000, Орозий [85] Орозий — Павел Орозий, христианский пресвитер, живший на рубеже IV и V вв. н. э., автор полемического труда «Семь книг истории против язычников», содержащего описание всемирной истории «от Адама» до разгрома Рима готами в 410 г. н. э. — о ста, а Аппиан — о 120 000 бойцов. Шлейф грабежей, убийств и разгромных поражений римских легионов тянулся за армией рабов, прошедшей всю Италию с юга на север и обратно. Восстание рабов и гладиаторов под предводительством Спартака пробудило в памяти римлян казавшиеся забытыми страхи о походах Ганнибала.

И каждый теперь спрашивал себя: что же дальше?

Рим мог поздравить себя с тем, что оказался избавленным от нашествия орды рабов. «Но легче от этого не стало, — так характеризует Моммзен ситуацию, продолжавшую оставаться достаточно опасной. — В Риме ощущали недостаток как в хороших солдатах, так и в опытных военачальниках: Квинт Метелл и Гней Помпей находились в Испании, Марк Лукулл был занят во Фракии, Луций Лукулл — в Малой Азии, так что в распоряжении сената имелись лишь плохо обученные ополченцы и в лучшем случае посредственные офицеры».

Разгневанный сенат приказал, по словам Плутарха, обоим консулам — Лентулу и Геллию, результатом действий которых были сплошные поражения, сложить с себя командные полномочия. Лишний раз пришлось римлянам убедиться в том, что многие войны годами ведутся плохо потому, что этим делом в силу своей должности приходится заниматься консулам, отнюдь не все из которых обладают полководческими талантами. Ведь одновременно они являлись высшими гражданскими должностными лицами римского государства, избираемыми в ходе народных выборов. Срок пребывания обоих в должности консула составлял один год. Оба консула 72 г., впервые занявшие столь высокие посты, т. е. Лентул и Геллий, не пользовались поддержкой народа, не верившего уже в их способность окончить позорную войну рабов. Теперь же не только честь требовала прекратить безобразия, творимые варварами в Италии, но и стремление не допустить возникновения пожара в провинциях, где успехи Спартака могли возбудить новые мятежи, что означало бы еще большую опасность для Рима.

Однако где же тот человек, который согласился бы принять полномочия, которых только что были лишены консулы? У кого достанет смелости взяться за решение столь трудной задачи?

«Третий уже год длилась эта страшная для римлян война, над которой вначале смеялись и которую сперва презирали как войну с гладиаторами. Когда в Риме были назначены выборы других командующих (преторов), страх удерживал всех, и никто не выставлял своей кандидатуры» (Аппиан). Страх удерживал высокородных римлян от соискательства второго поста в римском государстве — случай беспрецедентный в истории Рима, ибо в другое время те же самые люди в погоне за голосами избирателей не жалели сил и средств и не останавливались даже перед унижениями.

В столь сложной ситуации свою кандидатуру выставил Марк Красе, «выдающийся среди римлян своим происхождением и богатством», и набрал подавляющее большинство голосов. Так как он наилучшим образом проявил себя в качестве одного из помощников Суллы в ходе гражданской войны, сенат тут же передал армию под его начало. Знать и народ воспрянули духом, ибо не было причин отчаиваться, если один из самых богатых граждан Рима лично взялся за дело спасения государства.

Итак, новым главнокомандующим римской армией стал тот самый Красе, который в 60 г. до н. э. заключит вместе с Помпеем и Цезарем первый триумвират.

До этого, однако, было еще далеко. А пока что шла осень 72 г. до н. э. И с того момента, как римский мультимиллионер стал новым противником фракийского вождя рабов, начался решающий период в развитии этой войны.