Х. Льоренте - История испанской инквизиции. Том I

XXI. Главный инквизитор Манрике, осведомившись, что секта колдунов преуспевает в различных частях полуострова, велел прибавить к указу о доносах несколько пунктов. Они в сущности гласили, что «каждый христианин обязан заявить инквизиции:

1) если он знал или слышал, что кто-нибудь имел приближенного демона и призывал демонов в кругах, спрашивая их и ожидая их ответов, как чернокнижник и в силу договора, формального или подразумеваемого; что он смешивал святые вещи религии с мирскими предметами и воздавал честь творению, принадлежащую лишь творцу;

2) если кто-нибудь брался за астрологию для открытия будущего через наблюдение созвездий, бывших в соединении в момент зачатия или рождения кого-либо, или для возвещения, какое благо или зло должно произойти с людьми, бывшими предметом его занятий;

3) если для осведомления о сокровенном и грядущем прибегал к геомантии, гидромантии, аэромантии, пиромантии, ономантии, некромантии [902] или к колдовству при помощи бобов, игральных костей и пшеничных зерен;

4) если какой-либо христианин заключил формальный договор с демоном, производил чары магией при помощи инструментов, кругов, черт или дьявольских знаков; призывал и спрашивал дьяволов в надежде на ответ и с доверием; предлагал им ладан или курение благоуханными или зловонными веществами; приносил им жертвы; злоупотреблял таинствами или освященными предметами; обещал им повиновение и поклонялся или воздавал им внешнее почитание каким бы то ни было образом;

5) если кто-нибудь устроил или достал себе зеркала, перстни, склянки или другую посуду для привлечения, заключения и сохранения какого-либо демона, который отвечал бы на его вопросы и помогал бы ему достигнуть желаемого; или старался открыть сокровенное или грядущее, вопрошая демонов в бесноватых; или пытался достигнуть этого, призывая дьявола под именем святого ангела или белого ангела и спрашивая его молитвенно и смиренно; совершал другие суеверные действия с помощью стеклянных ваз и пузырьков, на- я полненных водою и освященных свечой, или через осмотр ногтей и ладони, натертой уксусом; или пытался получить изображения предметов посредством призраков или чувствительных приборов, чтобы узнать сокровенное или еще не бывшее;

6) если кто-нибудь читал и хранил или читает и хранит в настоящее время книги или рукописи по этому предмету или относительно всякого другого вида гаданий, которые не совершались бы средствами материальными и естественными».

I. Несмотря на суровость указов и наказания, которым подвергали колдунов, они появлялись по временам в различных местностях Испании. Рассказывают особенно, как очень прославившуюся, историю колдуний долины Бастан в Наварре. Эти женщины, приведенные в логроньоскую инквизицию, исповедали величайшие нелепости, которые могли зародиться и бродить в головах слабых, расстроенных и безумных. Они были приговорены к казни аутодафе в 1610 году. Их история была опубликована в Мадриде в 1810 году испанским Мольером, — достойным лучшей участи, чем та, которую он испытал, — с весьма забавными примечаниями. Я не стану передавать множества этих подробностей, представляющих в совокупности скучное однообразие.

II. Я не должен, однако, обойти молчанием историю доктора Эухенио Торальбы, врача города Куэнсы, потому что она представляет несколько особенностей, которые будет приятно узнать, и потому, что о ней упоминается в Истории знаменитого рыцаря Дон-Кихота Ламанчского. [903]Это лицо играет также большую роль в разных частях испанской поэмы Знаменитый Карл, составленной Луисом Сапатой, посвященной Филиппу II и напечатанной в Валенсии в 1566 году. Автор романа Дон-Кихот, говоря о путешествии, предпринятом знаменитым рыцарем по воздуху, чтобы разрушить наваждение, покрывшее бородою подбородки дам герцогского замка, представляет Дон-Кихота севшим на деревяшку с Санчо Пансой позади, причем у обоих была повязка на глазах. Оруженосцу хочется открыть глаза, чтобы узнать, прибыл ли он в огненную страну. Дон-Кихот говорит ему: «Берегись это делать и припомни истинную историю лиценциата Торальбы, которого дьяволы утащили в воздух верхом на тростинке с завязанными глазами и который прибыл в Рим через двенадцать часов и сошел на Башне девятого часа (Torre de popa), как называется одна улица этого города, откуда мог видеть весь грохот, поражение и смерть Бурбона. Утром на другой день он уже вернулся в Мадрид, где дал отчет во всем, что видел. Он рассказал также, что, когда он был в воздухе, дьявол велел ему открыть глаза; сделав это, он увидал себя так близко от лунного диска, что мог бы его коснуться рукою, но не дерзнул обратить свои взоры к земле из боязни упасть в обморок». [904]

III. Выгода, извлеченная Сервантесом и Сапатой из этой истории, побуждает меня войти в некоторые подробности насчет Торальбы, который сам рассказал свою жизнь на заседаниях инквизиторов Куэнсы. Он был заключен в тюрьму в январе 1528 года, а приговор над ним был произнесен 6 марта 1531 года. Верность всех чудесных фактов его истории имеет порукой его собственную исповедь и отчеты свидетелей, которых он заставил верить своим рассказам. В восьми показаниях, сделанных в течение процесса, Торальба постарался ссылаться только на умерших, кроме одного свидетеля, который решился донести на него инквизиции по своей совестливости, хотя был тесно связан с ним дружбой, как вскоре увидят. Я должен был отметить это обстоятельство, чтобы можно было судить, какую степень доверия можно иметь к некоторым пунктам его рассказа.

IV. Доктор Эухенио Торальба родился в городе Куэнсе. Он поведал на допросе, что в пятнадцатилетнем возрасте отправился в Рим, где находился в качестве пажа при доме Франче-ско Содерини, епископе Вольтерры, который был назначен кардиналом 31 мая 1503 года. Он изучал в Риме философию и медицину у врача Чипионе и учителей Марианы, Авансело и Махера. Получив степень доктора медицины, он провел несколько горячих дискуссий с этими учеными о бессмертии души, которое они оспаривали такими сильными доводами, что, хотя он и не мог подавить в душе религиозные принципы, вдолбленные в него в детстве, впал, однако, в скептицизм и стал все подвергать сомнению. Торальба стал уже врачом около 1501 года, когда он сделался интимным другом учителя Альфонсе из Рима, отрекшегося от Моисеева закона для магометанства, а затем оставившего его, чтобы принять христианство, которому он, наконец, предпочел естественную религию. Альфонсо говорил ему, что Иисус был только простым человеком, и подкреплял это многими аргументами, выводы из которых уничтожали несколько членов веры о признании божественности Христа. Хотя учение Альфонсо не могло погасить в разуме Торальбы веру, принятую им от его предков, он, однако, впал в сомнение и не знал более, на чьей стороне находится истина.