Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР

Кто, например, откажет себе в удовольствии сделать вывод о том, что предложение выпустить за один год от 50 до 100 тысяч танков серии «а-ля консервная банка», но с пулеметом — не подобает начальнику Генерального штаба и будущему маршалу? Кто откажет себе в удовольствии встать на одну доску с маршалом и с важным видом сделать вывод, возвысив себя в собственных глазах, — как же, получше самого маршала соображаю? Обыватель. А ведь именно с таким предложением Тухачевский и вышел к Сталину. Далеко еще не всемогущий тогда Сталин в сердцах обозвал это предложение «гениального стратега» проявлением «красного милитаризма». Между тем именно эту и ей подобные истории «Суворов» берет за основу своих утверждений и формально, внешне абсолютно справедливо уделывает «стратега» донельзя простейшей логикой примитивнейшего арифметического подсчета чисто с военных позиций.

А на каком основании «Суворов», совершенно точно указав время выдвижения «гениального» предложения Тухачевского, при упоминании самого факта, при его анализе, чему отдано большое количество страниц в «Очищении», преднамеренно обошел наиважнейшее обстоятельство — ведь произошло это под конец чрезвычайно не простого, как для мировой истории, так и для той, ранней советской истории, 1927 г.?! Естественно, «Суворов» ничего не скажет, ибо отлично знает и понимает — его дело писать, что приказывают, но молчать там, где надо для МИ-6.

А насчет 1927 г. надо было молчать. Во-первых, чрезвычайно непростым его сделала именно Великобритания, а, во-вторых, и это для нашего расследования самое главное, именно этот год — время начала формирования у британской разведки достоверно аргументированного, обоснованного, впоследствии уже категорически твердого убеждения в том, что Михаил Николаевич Тухачевский самый что ни на есть «агент военно-политического влияния германского рейхсвера в высшей военно-политической иерархии» СССР!

Парадоксально, однако факт, что британская разведка в этом вопросе шла нога в ногу со Сталиным, серьезные подозрения у которого в отношении Тухачевского возникли тоже именно в 1927 г. Кстати говоря, именно так же, нога в ногу, они шли вплоть до самой ликвидации заговора в 1937 г.

И чтобы понять механизм зарождения этих подозрений, впоследствии переросших в абсолютную достоверность, придется пройти по запутаннейшим лабиринтам нескольких теснейшим образом переплетенных и взаимосвязанных замкнутых кругов политики, экономики, финансов, геополитики, всевозможных дипломатических трюков и фокусов Запада против СССР, деятельности тайных обществ.

Первое — «Импульс к возникновению подозрений».

Тухачевский выдвинул это предложение о 50 — 100 тысячах танках в декабре 1927 г. Но вот что удивительно — в начале того же года, при разработке первого пятилетнего плана развития советских вооруженных сил, который составлялся под непосредственным руководством самого «стратега», являвшегося тогда начальником Генштаба, «задумчивый юноша в тужурке хаки» (так называл Тухачевского поэт Михаил Кольцов-Фридлянд, расстрелянный в 1937 г.) не припомнил, что в мировой военной технике уже минимум лет десять, как вполне на законных основаниях существуют танки.

А потому за его подписью в плане появился следующий пассаж:

«Решающим средством будущего вооруженного столкновения являются:

а) стрелковые войска с мощной артиллерией;

б) стратегическая конница;

в) авиация».

И вот не прошло и года, как Тухачевскому подавай 100 тысяч танков серии «консервная банка» с пулеметом — других тогда в мировом танкостроении еще не было, даже у немцев и американцев, — а как минимум 50 тысяч. И чтоб всенепременно за один год. Просто чудо фантастической выдержки Сталина, что он всего лишь «красным милитаризмом» назвал это предложение будущего маршала, чей образовательный ценз в военном деле был всего лишь приравнен к «лицам с высшим военным образованием» (приказ Реввоенсовета Республики от 22 мая 1920 г. за подписью Троцкого).

Действительно, как все было бы до чрезвычайности просто, спиши и мы вослед действующему по указаниям из МИ-6 «Суворову» только на неадекватность будущего маршала, что и сделал Резун своими военно-арифметическими выкладками.

Но Тухачевский вышел с предложением именно в декабре 1927 г., в самый разгар острейшего хлебного кризиса в стране, возникшего в канун начала реализации первого пятилетнего плана индустриализации. Не знать этого он не мог, если учесть, какой высокий пост занимал. А следовательно, вот и первое основание заподозрить отнюдь не неадекватность, но серьезную военно-политическую провокацию, потому как в стране неимоверно острейшим образом стоит вопрос о том, как договориться с крестьянством, чтобы оно, не задирая цены, продавало бы зерно государству, а Тухачевскому подавай 100 тысяч танков! В стране, чья промышленность и экономика в целом смахивают на времена Ивана Калиты (выражение К. Ворошилова того периода), то есть нет абсолютно ничего ни для производства, потому как нет самого факта индустриализации, без которой не то что танков не построишь, но и нужных-то селу промышленных товаров не произведешь, а без этого, соответственно, нет и хлеба! Замкнутый круг, разорвать который Тухачевский предлагал «универсальной формулой»: танки вместо хлеба!

Если начальник Генштаба выходит с таким предложением именно в такое время, в такой ситуации, то это только и только серьезная военно-политическая провокация. Ведь на посту начальника Генштаба Тухачевский обладал всей полнотой разведывательной информации, стекавшейся туда по каналам разведки, в т. ч. и военной. А следовательно, прекрасно знал, что замкнутый круг возник не сам по себе: соответствующее, не в меру злобно корыстное «содействие» Запада, особенно Великобритании, сыграло решающую роль в возникновении этого замкнутого круга или, по меньшей мере, одну из решающих ролей.

Сейчас, когда смыслом жизни достаточно значительной части общества стало тотальное очернительство всех и вся, особенно сталинского периода, можно легко представить себе, каким же «громом» среди «ясного неба» прозвучит заявление о том, что именно Запад, и с прямой подачи Великобритании, в буквальном смысле слова экономически выкрутив руки, вынудил Сталина и его соратников все-таки пойти на резко ускоренную, фактически насильственную коллективизацию при одновременном насильственном изъятии у деревни всего товарного хлеба и даже части семенного! И это при том, что в первую очередь именно Сталин во всем тогдашнем советском партийно-государственном руководстве был жестким противником столь резких мер на селе и занимал эту позицию как до 1928 года, так и после!