Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР

Если возникает реальная угроза нападения, то дело профессиональной чести начальника Генштаба выдвинуть на срочное рассмотрение руководства государства комплекс адекватных угрозе мер по ускоренному, дополнительному укреплению обороноспособности государства, а не выдвигать предложения по тотальному разорению страны с тяжелейшими политическими последствиями, тем более столь однобокие. Именно комплекс адекватных угрозе мер — это и есть предназначение Генштаба. За то его и называют — «мозг армии». Так неужели же следует опускаться до мысли о том, что этими 100 тысячами танков Тухачевский планировал перегородить хотя бы западную границу СССР?!

Таким образом, мы вынуждены вернуться к тому, что это была серьезная военно-политическая провокация, ибо по другому оценить предложение о призыве в армию от 300 до 500 тысяч человек из числа озлобленных мужиков невозможно (экипажи тогдашних танков составляли 3 человека, и еще как минимум по 2 человека для технического обслуживания на танк, итого, из расчета на 100 тысяч затребованных танков, получается как минимум 500 тысяч человек).

Так зачем же ему понадобились в армии 500 тысяч человек из числа озлобленных на центральную власть деревенских мужиков? Это именно тот самый вопрос, который наверняка задал себе и сам Сталин, не мог не задать, тем более если учесть, что он лучше и глубже Анри Барбюса видел, что вся оппозиция перешла к агрессивным действиям «по определенному боевому плану». И ответ, как всегда, мы найдем в разведывательной информации того времени.

29 января 1927 г., т. е. непосредственно в период подготовки плана развития советских вооруженных сил с одним «решающим средством» в лице «стратегической конницы», высшему военному командованию СССР, в т. ч. и Тухачевскому, был представлен объемистый и совершенно секретный документ под названием «Оценка международного и военного положения СССР к началу 1927 г.». В этом самом документе, в части, касающейся задач военной разведки на 1927 г., так прямо и указывалось, что «для оттяжки войны нашего союза с капиталистическим миром и улучшения нашего военно-политического положения». То есть, опираясь на достоверные разведывательные данные, IV управление штаба РККА — так называлась тогда предтеча ГРУ — совершенно отчетливо видело реально угрожавшую безопасности СССР перспективу и потому именно так сформулировало свои же задачи.

Это означает, что вопрос о войне был не нов и постоянно стоял в повестке дня, и «стратег» это знал еще в начале 1927 г. Тем не менее в план развития советских вооруженных сил он воткнул уникальный пассаж о «стратегической коннице», а менее чем через год, когда обстановка в мире накалилась до предела, схватился за голову и потребовал от высшего руководства государства — нет, не 100 тысяч танков, а призыва в армию тех самых 500 тысяч озлобленных на центральную власть мужиков.

Между тем военная разведка, а следовательно, и все высшее военное руководство страны, прекрасно знали, что еще в июне 1926 г. в Лондоне состоялась секретная англо-германская конференция на полуофициальном уровне, во время которой рассматривался вопрос об организации вооруженного нападения на СССР объединенными силами Запада, в первую очередь Великобритании, Франции и Германии. Состав участников конференции смахивал на «путеводитель» по тем замкнутым кругам и лабиринтам, которые нам приходится теперь обследовать: от Великобритании — заместитель министра иностранных дел по разведке Локкер-Лэмпсон и британский нефтяной «король» Генри Детердинг, а от Германии — ярый «западник» и отъявленный русофоб, ставленник наиболее реакционных кругов экономической элиты Веймаровской Германии генерал Макс Гофман, [35]а также германские политики прозападной ориентации — фон Клейст и фон Курсель.

Что же до самой конференции, то когда Запад стоял на грани того, чтобы от слов перейти к «делу», т. е. напасть на СССР, то советская разведка по своим каналам инспирировала публикацию статьи об этой конференции и принятых на ней решениях в номере от 4 февраля 1930 г. германской газеты «Фоссише цайтунг» (и именно тогда и была предана огласке та часть решений конференции, что касалась Чечни). Более того, в Москве прекрасно знали и причину созыва такой конференции — ведь она состоялась менее, чем через два месяца после того, как 24 апреля 1926 г. был подписал Договор о ненападении и нейтралитете между СССР и Германией, буквально взбесивший тогда и официальный Лондон, и всех германских «западников», выразителем настроений крайних «ультра» среди которых и был генерал М. Гофман. Да и как, собственно говоря, им всем было не взбеситься, особенно Лондону, когда этот договор стал не просто прямым ответом, а достаточно чувствительной ответной пощечиной Кремля Западу за выпуск на свободу «духа войны» — подписание Локарнских соглашений 1925 г. Договор стал результатом совместных усилий Кремля и наиболее трезво мыслящей части политической, экономической и особенно военной элиты Германии того периода. …Любопытно отметить, что отчетливо осознавая ведущую роль подавляющей части военной элиты Веймарской Германии в поддержании у наиболее прагматичной и трезвомыслящей части политической элиты страны просоветской ориентации и прекрасно зная о факте негласного сотрудничества между рейхсвером и РККА, британская разведка пыталась максимально опорочить военное командование Германии в глазах Кремля и тем самым сорвать подписание Договора о ненападении и нейтралитете. Так, еще 5 февраля 1926 г. под непосредственным руководством британского разведчика, военного атташе в Латвии Ллойда и содействии капитан-лейтенанта германских ВМС Гаазе, являвшегося членом крайне правой националистической организации «Консул», руками двух боевиков-террористов братьев Габриловичей было организовано вооруженное нападение на советских дипкурьеров Теодора Нетте и Иоганна Махмасталя, следовавших в поезде Москва — Рига, во время которого первый был убит, а второй тяжело ранен.

Конечно, цель — якобы завладеть диппочтой — частично присутствовала, однако не она была главной. Все разведки ищут доступа к диппочте иностранных государств, но и все же делают это тихо, незаметно и уж, конечно же, без пальбы, ибо использование такого канала получения важнейшей разведывательной информации требует системного подхода, а не одномоментного налета в гангстерском духе. Судя по характеру операции, месту ее проведения (поезд Москва — Рига, дипкурьеры на этой линии ничего особо важного не возили, тем более для британской разведки), но особенно по тому, сколь быстро распространились в соответствующих кругах Германии столь же быстро дошедшие до ушей резидентур ОГПУ и ТРУ в Берлине сведения о прямой причастности германского военного ведомства в лице его морского отдела к этому нападению, это была чистейшей воды провокация британской разведки. Цель же была проста: поскольку именно рейхсвер и его головной орган в лице Военного министерства являлись главной движущей силой просоветской ориентации значительной части правящих кругов Германии, то, открыто подставив его как соучастника этого нападения, спровоцировать серьезное обострение советско-германских отношений в целом и в итоге попытаться сорвать подписание Договора о ненападении и нейтралитете.