Виктор Суровов - Ледокол 2

[230]

Вчитайтесь в это. По Резуну, все войска у западной границы «всю жизнь» сидели в одной длинной траншее от Черного до Баренцевого моря и вглядывались через пограничные столбы – не идет ли враг? И это пишет офицер, который служил у границы, видел живущих в казармах солдат, по учебной тревоге выводил свою роту в район сосредоточения… Он ведь пишет не о пограничниках, он пишет о солдатах сухопутных войск.

Утверждая, что во второй мировой войне СССР был агрессором, Резун для доказательства этого обращает внимание читателей на качество произведенных у нас в довоенное время артиллерийских систем, боевых самолетов и танков.

Боевую технику и вооружения он делит на «агрессивные» или «наступательные» и «оборонительные» средства ведения вооруженной борьбы. К агрессивным средствам Резун относит гаубицы, а также штурмовики и «быстрые» танки, а к «оборонительным» – пушки, истребительную авиацию и обычные танки.

Выстроив таким образом изделия военной промышленности и штатное вооружение частей Красной Армии, Резун задает вопрос: «А чего было больше, агрессивных наступательных изделий или оборонительных?». И сам себе отвечает, что в СССР было наготовлено: гаубиц больше, чем пушек, штурмовиков больше истребителей, быстрых танков больше обычных. Сделав подобный обсчет, «Виктор Суворов» сообщает читателям, что каково оружие – таков и замысел его создателей, – и свою радостную догадку о том, что СССР, по-твоему, готовился к агрессии, а Гитлер только опередил Сталина на неделю. [231]

Подобная «логичность» производит сильное впечатление и вызывает доверие у читателей. Особенно у тех, кто не знает ни гаубицу, ни пушку, ни проблемы боевой авиации, ни танки, ни военное дело, а таких подавляющее большинство во всех странах мира.

Основное население Земли состоит из людей, нуждающихся в защите. Тем не менее многие знают, что когда разрабатывают подъемный кран, то прежде всего определяют, какие грузы он будет поднимать, на какую высоту и при каких условиях. Это диктует заказчик или производитель строит кран по требованиям рынка, на свой страх и риск.

Справедливо ожидать, что когда разрабатывают боевую технику и вооружения, то в этом деле впереди идут не инженеры, а тактики и стратеги. Они определяют по команде или на основе господствующей военно-политической доктрины, «как строить мост», а уж потом страна тратит силы и средства на их реализацию за совесть или за страх. [232]

«Ледокол»:

«Пушки малого и среднего калибра стреляют настильно и поэтому хороши в обороне: настильным огнем мы заставляем противника остановиться, лечь, врыться в землю. А вот когда мы поменяемся ролями – мы наступаем, а противник в траншеях обороняется, пушки нам не помогут: траектории настильные, снаряды летят над траншеями противника, вреда ему не причиняя, а тогда наступающим нужны гаубицы. Гаубица отличается от пушки крутой навесной траекторией. Гаубица хороша для выкуривания из окопов и траншей обороняющихся войск противника. Если готовимся к наступательной войне, производим гаубицы, к оборонительной – пушки!».

В данной цитате Резун подменяет понятие «война» понятиями «наступление» и «оборона», которые являются всего лишь видами боевых действий войск.

Наступление или оборона не решают и никогда не решали нужд войны с сильным и решительным противником. Некоторые военные теоретики, особенно выходцы из слабых в военном отношении стран, каковой теперь стала и Россия, задним числом предполагают, что СССР достаточно было отбить атаки гитлеровцев и прогнать их до собственной границы, а дальше не ходить. Но тогда СССР пришлось бы жить в ожидании новой агрессии постоянно. Оправившись, враг снова мог напасть. Для такой жизни нужно сверхбольшое превосходство, а его не было. Это явление легко наблюдать в природе.

Очень сильный молодой лев не обращает много внимания на атаки гиен. Он лишь лениво отмахивается от них, как кот от мух. Но если лев недостаточно [233] силен, то он преследует стаю гиен, пока не гибнет сам или не убивает доминирующую самку стаи на ее собственной территории. У льва, силы которого сравнимы с силой стаи, нет выбора. Иначе он рискует превратиться в убийцу животных для стола гиен, а сам умереть с голоду.

СССР не был достаточно силен, чтобы отмахнуться от агрессора. Он не был и достаточно слаб, чтобы сделать из себя «крепкий орешек» и отбиться, лишь угрозой отдаться дорогой ценой. Мало того, Германия была готова к большим жертвам, и те, кто строил из себя орешек, были расколоты Гитлером в два счета. Нам же пришлось с немцами «обняться крепче двух друзей». Без наступления от немцев нельзя было отвязаться. Поэтому для спасения нужны были и гаубицы, и быстрые танки и штурмовики.

Резун пишет, что «агрессивных» гаубиц, а это орудие разрушения укреплений противника, у нас было больше, чем пушек. А «оборонительных» пушек, которые хороши для уничтожения атакующего врага, у нас было якобы приготовлено меньше.

Чтобы разобраться в этом вопросе, прежде следует отметить, что соединение всех родов войск в группу, способную действовать самостоятельно – наступать или обороняться – во всех армиях называется дивизией. Стрелковой – в Красной Армии, пехотной – в вермахте. Поскольку самостоятельность требует соответствующей силы, то и основная артиллерия войск сосредоточена в стрелковых дивизиях – в их артиллерийских полках.

Кому, как не британским специалистам, консультировавшим Резуна, не знать, что основной [234] пушкой дивизионных артиллерийских полков советской армии была 76-мм Ф-22, а потом ЗИС-3 конструктора Грабина? Ее так и называли – дивизионной пушкой. Да, Володя, да – пушкой, орудием настильной стрельбы, оборонительным по твоей терминологии. И было их в советском артиллерийском полку 36 штук. А у немцев в артиллерийских полках дивизий не было ни единой пушки. Зато там было 36 гаубиц калибра 105-мм и 12 гаубиц калибра 150-мм. Гаубиц, именно гаубиц – тех самых, которые по терминологии «Ледокола» являются орудием агрессии.

Теперь разберемся с вопросом «Почему Сталин уничтожил «Линию Сталина»?»

Задавая его, Резун имеет при этом в виду укрепленные районы (УРы) на старой границе. У него масса цитат о том, что они были разоружены. Естественно, если войска ушли, то нельзя же оставлять без присмотра оружие.

Если в УРах, по словам В. Анфилова (материалы из книги которого цитирует Резун, освещая этот вопрос), «основным типом боевого сооружения являлась огневая пулеметная точка. Долговременных сооружений… насчитывались единицы», то Резун нагло их перевирает, утверждая, что «Линия Сталина» была более мощной, чем линия Мажино, возводилась прежде всего против танков противника и имела сильное зенитное прикрытие. Эта система УРов перестала быть нужна Сталину, – подталкивает он к выводу читателя, – когда он решился не обороняться, а нападать, вот и уничтожил ее». В данном случае идиотизм прямо прет из текста. [235]