Хамза Есенжанов - Яик - светлая река

"...В чем был виноват Сями, мальчик Сями?.. В чем были виноваты все остальные?!"

- Там народ собирается, шумят. Вон солдаты. Говорили, что полк Айтиева стоит в Меновом Дворе.

Хаким тоже привстал на стременах.

- Давай побыстрей, Хаким! - заторопился Ораз.

Оба припустили коней. Перед глазами Хакима все стоял маленький Сями, приклеивающий листовку на стену дома Курбановых. "За что убили его?.. А Мукараму? Нурыма? Сальмена?"

На площади толпился народ. Кони, телеги, верблюды, волы. Казахи в шубах, в чекменях, в огромных треухах. Кердеринцы. Среди них много знакомых. Позади на конях выстроились солдаты. Добровольцы-казахи. Тут и партизаны Белана. Казахи легко пропустили Хакима и Ораза, но отряд Белана задержал их.

- Стойте здесь и не мешайте слушать. Комиссар говорит.

- Кто?

- Старый киргиз.

- Ой, да это же Баке! Бахитжан Каратаев! - воскликнул Ораз. - Вон видишь, ветер его бороду треплет.

Чуть заметный ветерок лохматил густые с сединой волосы старика и длинную его бороду. Рослый, крупный, в шубе, он стоял на трибуне и что-то говорил. Глухой голос старика почти не доходил до последних рядов: огромная, как море, толпа волновалась, гудела. Ораз привстал на стременах, напряженно слушая обрывки фраз.

В это время из отряда Белана отделился, бесцеремонно прокладывая дорогу в толпе, точно матерая, темно-серая в пестринах щука в камышах, чернолицый, крупнотелый всадник и направил коня навстречу Оразу и Хакиму. Перед ним расступались в стороны и недовольно бурчали вслед. Но чернолицый, не обращая внимания, упрямо пробивался вперед. Ораз издали заметил его.

- Мамбет к нам едет! - сообщил он Хакиму.

Мамбет подъехал к ним и пророкотал:

- Где Батырбек?

На его зычный голос все вокруг обернулись.

- Батырбек сюда едет. Но Орака... нет, - тихо сказал Ораз.

- Почему нет?!

- Они...

- Что они?! - вскрикнул Мамбет, чувствуя неладное. Он грозно нахмурился, а голос стал глухим и сиплым.

- И Орак и Нурым - все погибли. Офицеры напали врасплох...

Мамбет заскрежетал зубами и поднял кулак.

- Ну погодите, мерзавцы!

Лицо Мамбета покрылось пятнами, стало страшным. Ораз отвел от него глаза, повернулся к Хакиму, указал в сторону Бахитжана:

- Слушай, Хаким, слушай!

Хаким, отрешенный, измученный, напрягая волю, ловил слова знаменитого Каратаева.

- ...Времена отчаяния позади. Только сейчас открылись ворота свободы. Народ вырвался из душной темницы на вольный простор. Однако настоящий поход за свободу только начинается...

- Ты слышишь, Хаким?

- Путь свободы и равенства - долгий и трудный путь. Вперед, джигиты! Немало смельчаков пролили кровь и отдали жизнь за свободу... Но крутое время миновало!

- ...И кровь пролили, и жизнь отдали. Нурым. Сальмен. Мукарама. Сями... - шептал Хаким. - Путь свободы долог и труден...

Хаким еще не знал о гибели Каримгали, Мендигерея... Он вспомнил лишь тех, о смерти которых знал.

Хаким крепче стиснул зубы, но, как ни силился сдержаться, слезы потекли по его лицу. Первые слезы за три последних страшных дня. Хаким отвернулся, пряча лицо от Ораза.

А слезы, как вырвавшийся из глубины земли светлый родник, все лились и лились...