Н Евреинов - Тайна Распутина

Автором третьего по счету покушения на жизнь "богоспасаемого" Григория Ефимовича история определенно называет бывшего министра внутренних дел А. Н. Хвостова, оказавшегося столь обязанным в своей карьере Распутину и столь, увы, неблагодарным своему покровителю, как это видно из показаний самого Хвостова Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства в 1917 г. 22 По словам Белецкого, "избавление от Распутина, - как полагал Хвостов - очистит атмосферу около трона, внесет полное удовлетворение в общественную среду... умиротворит настроение Государственной Думы и подымет в глазах общества, Думы и Совета наш престиж" 23, т.-е. престиж той самой власти, которую допустила к "кормилу правления" воля того же Распутина... Благодаря предательству хитрого Белецкого, бывшего конфидентом Хвостова (на правах соучастника в деле "очищения атмосферы около трона"), предательству, обусловленному высокомерием Хвостова, не посчитавшегося с личным самолюбием своего сподвижника; грандиозный план этого убийства, наемными руками афериста-охранника Ржевского, остался неосуществленным, а сам Хвостов - в отставке.

Прикончить житие "святого", в продолжение стольких лет спасавшего своими "подвигами" чету "благочестивейших" Романовых и его присных, сподобились, наконец князь, Ф. Ф. Юсупов (граф Сумароков-Эльстон) и В. М. Пуришкевич, при пособничестве вел. кн. Дмитрия Павловича, доктора С. С. Лазаверта и поручика С. - "Старца" заманили на такую вкусную приманку, как красавица кн. И., в Юсуповский дворец, накормили там отравленными пирожными, напоили отравленным вином, а когда цианистый калий не оправдал ожидавшейся скорости действия, "святого" застрелили, раздробив ему вдобавок голову тяжелой гирей.

По-видимому, сам бог, который столько раз спасал эту "драгоценную" жизнь, - и тот разочаровался со временем в достоинствах "святого", а разочаровавшись, отказался наконец, не взирая на горячие молитвы Романовых, от всяческой небесной охраны.

Убили "святого", а на другой день, по иронии судьбы, все газеты, словно сговорившись 24, огласили, что убили какую-то собаку.

"Собаке - собачья смерть", говорили ничего не понимавшие читатели газет и почитатели Распутина. "Собаке - собачья смерть", повторяли они, и никто из них, конечно, не только не прослезился, но даже не перекрестился.

II.

ЖИТИЕ.

Каждому святому подобает делать чудеса. Ни один порядочный святой не может обойтись без них. "Делать чудеса" - это, можно сказать, функция святого, по которой главнейшим образом и квалифицируется каждый святой.

Распутин тоже делал "чудеса" и делал их изрядно много. Не прославь он себя "чудесами", стал бы разве Николай II так упорно и горячо считать его за "святого", несмотря на целый ряд разубеждений со стороны его верноподданных и даже его кровно-близких.

Как делал "чудеса" Распутин, мы рассмотрим в одной из следующих глав; в этой же мы сперва ознакомимся, какие чудеса ему приписывались, т.-е. в чем именно эти чудеса состояли.

Собственно говоря, "чудес" в жизни Распутина было так много, что, при прилежном изучении его биографии, начинаешь видеть в ней не просто жизнь прославленного смертного, а как бы житие замечательного чудотворца.

И правда! Разве все его "обращение" на "путь истины", его головокружительная карьера, его мировая слава, его отдельные, исторически-незабвенные "подвиги", - разве всё это не чудеса в наш "просвещенный век" и разве цепь этих чудес не представляется каким-то "житием", еще не включенным в наши Четьи-Минеи?

В главнейших чертах "житие" сие, согласно имеющимся данным 25 представляет собою следующий ряд приснопамятных для "православных" событий.

Григорий Ефимович Распутин родился в селе Покровском, Тюменского уезда Тобольской губернии, в 1863 г. У отца его, Ефима Васильевича, земледельца и рыболова, был, по-видимому, некоторый достаток: так, известно, что он был собственником ветряной мельницы.

Маленький Гриша, росший среди девственной природы далекой Сибири, уже в отрочестве глубоко задумывался о тайнах бытия и о боге.

"В 15 лет, - вспоминал он много лет спустя 26, - в моем селе, в летнюю пору, когда солнышко тепло грело, а птицы пели райские песни, я ходил по дорожке и не смел итти по середине ее... Я мечтал о боге... Душа моя рвалась в даль... Не раз мечтая так, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они. Постарше, с товарищами подолгу беседовал я о боге, о природе, о птицах... Я верил в хорошее, в доброе... и часто сиживал я со стариками, слушая их рассказы о житии святых, о великих подвигах, о больших делах, о царе Грозном и многомилостивом... Так прошла моя юность... В каком-то созерцании, в каком-то сне... И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился... Неудовлетворен я был... На многое ответа не находил... И грустно было... И стал я попивать"...

Пьянство, как известно, до добра не доводит, и из благочестивого отрока вышел в конце концов не верный помощник своему отцу в хозяйстве, а блудодей, табакур, вор и хулиган, которого нередко колотили почтенные отцы семейств и даже неоднократно, по приказанию исправника, наказывали розгами. Бывало, едет он за хлебом или за сеном в Тюмень (что в 80-ти верстах от села Покровского), а возвращается домой ни с чем, без денег, пьяный, избитый, а часто даже без лошадей.

Но вот, к 30-ти годам, на многогрешного Григория нисходит благодать, изменяющая всю его жизнь.

Случилось это так:

Однажды пришлось Григорию отвезти в Тюмень студента духовной академии, монаха Мелетия Заборовского, ставшего впоследствии ректором Томской духовной семинарии. Студент-монах во время этой поездки произвел на Григория своей благочестивой беседой такое впечатление, что он тут же "одумался", покаялся и вскоре круто изменил образ жизни.

С этого времени (с 1893 г.) и начинается, собственно говоря, "житие" старца Григория - житие, сразу же отмеченное чудесами.

Так, "во время молотьбы, когда над его святостью смеялись домашние, он воткнул лопату в ворох зерна и, как был, пошел по святым местам. Ходил целый год. Много видел, много слышал. Пришел домой... в хлеву у себя выкопал пещеру и молился там богу две недели. Через некоторое время пошел опять странствовать. Повелел это ему... св. Симеон Верхотурский. Он явился ему во сне и сказал: "Григорий! Иди, странствуй и спасай людей". Он пошел. На пути в одном доме он повстречал чудотворную икону Абалакской божьей матери, которую монахи носили по селениям. Григорий заночевал в той комнате, где была икона. Ночью проснулся, смотрит, а икона плачет, - и он слышит такие слова: "Григорий! я плачу о грехах людских; иди, странствуй, очищай людей от грехов их и снимай с них страсти" 27.

Григорий послушался приснившейся ему иконы и пошел странствовать.