Арне Фальк-Рённе - Путешествие в каменный век, Среди племен Новой Гвинеи

"Ты в этом уверен? Быть может, ты не так ее понял?"

Камайя обиделся.

"Мисси-систа, она говорила на языке чимбу так же хорошо, как и я. Только у женщин бывает куру. Вот почему ни Бонти, ни я не собираемся поворачивать обратно".

В тот вечер я заварила побольше крепкого чая и пила кружку за кружкой, лежа в гамаке и размышляя о загадочной болезни куру. Мне, разумеется, не раз приходилось сталкиваться с колдунами и убеждаться в их огромной власти над людьми. Многие из них обладали такой силой, что могли приказать человеку умереть. А некоторые даже уточняли: "Ты умрешь до следующего полнолуния". И, как правило, так оно и случалось. Но на сей раз речь шла совсем о другом - о неизвестной болезни у неизвестного племени.

Я долго лежала без сна. Около полуночи возле гамака послышался какой-то зловещий смех. Я не считаю себя трусихой, но в этом смехе в такой час и в таком диком уголке было что-то нереальное. Он звучал неестественно, будто его выдавили из человека, которому совсем не до веселья. Я зажгла карманный фонарик и осмотрелась. Под одним из деревьев недалеко от гамака я увидела женщину средних лет, которая ползла в мою сторону на четвереньках, не сводя с меня печальных глаз. Черты ее лица были искажены, все тело тряслось как в лихорадке. В глазах отражались боль и страх, а изо рта вырывались всхлипывания, похожие на смех.

Я быстро вскочила и бросилась к ней с кружкой чаю в руках. Поднеся кружку к губам, я пыталась заставить ее отпить немного жидкости, но вскоре поняла, что женщина не может сесть. Судя по всему, у нее была последняя стадия болезни и часы ее сочтены. Будучи не в состоянии с ней объясниться, я поспешила разбудить Камайю и всех остальных в нашем лагере, но несчастная женщина говорила только на языке форе. Я просидела с ней всю ночь. В полдень она прислонила голову к дереву, и вновь ее тело сотрясла дрожь, а изо рта вырывался судорожный смех. С каждой минутой он звучал все громче и выше, а женщина дергалась все сильнее. Вскоре смех перешел в хрип, и она скончалась.

Я приказала своим проводникам похоронить ее. Пока они копали могилу, появилась женщина, с которой мы встречались накануне и которая говорила на языке чимбу. На сей раз она пришла в сопровождении шести мужчин, вооруженных копьями и вымазанных золой, у одного из них, видимо вождя, на голове было украшение из перьев райской птицы. Правую руку он держал прижатой к виску: по-видимому, он страдал от боли. Через переводчицу он сказал, что зовут его То и что он муж умершей женщины. Камайя перевел:

"Он говорит, чтобы мы ее не хоронили. Они хотят забрать тело, съесть мозг умершей и тем самым оказать ей уважение".

То показался мне приветливым человеком, и у меня не было никаких оснований противиться соблюдению похоронных обычаев племени. Я распорядилась отдать тело покойной и спросила, не могу ли быть полезной чем-нибудь. Теперь я более не сомневалась: убеждать их, что куру - это болезнь, не имеющая ничего общего с колдовством, бесполезно. Поэтому я попросила перевести следующее: в страну племени форе меня послал могущественный белый колдун, желая унять всех злых колдунов в их племени, которые насылали на женщин болезнь куру. Однако сказать так недостаточно, свои слова надо чем-то доказать. Но чем? У нас был при себе живой провиант - четыре живых поросенка. В доказательство моего могущества одного из них выпустили, и я лично пристрелила его из ружья Бонти.

Это произвело на людей форе известное впечатление, но тут я вспомнила, что патрульный офицер Скиннер уже демонстрировал таким путем силу оружия белого человека. И тогда я подумала: кажется, у вождя болит зуб.

- Власть моя настолько велика, что я могу удалить твой больной зуб так, что тебе не будет больно, - сказала я, обращаясь к То.

Начались длительные переговоры, но зубная боль, видимо, была так сильна, что в конце концов То отбросил все сомнения и позволил сделать обезболивающий укол в воспаленную десну. Минут через двадцать я вытащила больной зуб и с торжествующим видом протянула его вождю.

Эта операция открыла мне доступ в мир племени форе. С помощью То меня изо дня в день вводили все глубже в это незнакомое общество. С каждым новым днем пути я приближалась к великому колдуну Ийоге, человеку, который взял на себя смелость распоряжаться жизнью людей и насылать на них смерть. Он, видимо, прослышал о моем приближении к его деревне - оттуда то и дело поступали предупреждения, чтобы я наконец остановилась.

Первая деревня на моем пути называлась Касогу. На поляне за частоколом То разделал тело покойной жены и на глазах у всех съел низ живота.

Возможно, мой рассказ покажется неэстетичным, но в нем нет ни капли вымысла. Все это я наблюдала собственными глазами, так как мне разрешалось свободно расхаживать по деревне. Я могла без каких-либо помех, пользуясь переводчикам, обращаться к жителям деревни во время их трудовых занятий, сидеть у очага, заходить в хижины, в том числе и в ту, где женщины племени форе скрываются во время менструаций. Я могла пригласить их к себе в лагерь, показать, как пользоваться карандашом, как зажигается карманный фонарь, давала им посмотреться в зеркало. Но как далеки были мы друг от друга! Наш образ жизни разделяли тысячелетия. Не буду касаться обычаев, связанных с употреблением в пищу человеческого мяса, ограничусь самыми простыми примерами. Младший брат наследует жен старшего брата. Братья и сестры не должны смотреть друг на друга и разговаривать между собой. Мужчина имеет право вступать в интимные отношения с женой друга, причем муж должен присутствовать при этом акте. Существует обычай глотать куски тростника, чтобы вызвать рвоту и тем самым "очистить внутренности" от пищи, приготовленной беременной женщиной или женщиной, у которой начались месячные. Женщину, которая увидит играющего на бамбуковой флейте мужчину, ждет смерть.

Мало кто из живущих на Земле народов боится смерти меньше, чем форе, зато они очень страшатся позорной смерти от куру, когда нечистая сила пожирает больного изнутри. В ту пору я еще не знала, что на долю этой болезни приходится половина всех смертных случаев среди женщин в здешних краях. Но надо было быть слепой, чтобы не увидеть, как опасались женщины, девушки и девочки заболеть болезнью куру. По утрам, выбираясь из хижин, чтобы заняться работой на полях, женщины некоторое время стоят неподвижно, выпрямившись во весь рост и свесив руки плетью. Стоит им почувствовать малейшую дрожь в теле, как их охватывает страх: не вселилась ли в них нечиста сила? Внимательно приглядываясь друг другу, они стараются выискать жертву куру, успокаивая себя тем, что если злая сила уже вселилась в какую-нибудь женщину, то она не сразу поразит другую.