Лев Гумилев - Тысячелетие вокруг Каспия

Почему так? Ведь во II–I в. до н. э. в Китае бурно шли процессы восстановления хозяйства, культуры, народонаселения. К рубежу н. э. численность китайцев достигла 59 594 978 [80] Захаров И. Историческое обозрение народонаселения Китая // Труды членов русской духовной миссии в Пекине. Т. I, Спб., 1852, стр. 270–281. (Цифры нельзя воспринимать буквально, но соотношения их выдержаны, по-видимому, правильно.) человек. А хуннов по-прежнему было около 300 тысяч, и казалось, что силы Хунну и империи Хань несоизмеримы. Так думали сами правители Китая и их советники, но ошиблись. Сравнительная сила держав древности измеряется не только человеческим поголовьем, но и фазой этногенеза или возрастом этноса. [81] Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли Л., 1989. В Китае была инерционная фаза, преобладание трудолюбивого, но отнюдь не предприимчивого обывателя, ибо процесс этногенеза в Китае начался в IX в. до н. э. Поэтому армию нам вынуждены были комплектовать из преступников, называвшихся «молодыми негодяями», и пограничных племен, для коих Китай был угнетателем. И хотя в Китае были прекрасные полководцы, боеспособность армии была не велика. [82] Гумилев Л.Н. Хунну, стр. 71–84.

Хунны были в фазе этнического становления и пассионарного подъема. Понятия «войско» и «народ» у них совпадали. Поэтому с 202 г. до 57 г. до н. э. малочисленные, но героические хунны сдерживали ханьскую агрессию. И только ловкость китайских дипломатов, сумевших поднять против Хунну окрестные племена и вызвать в среде самих хуннов междоусобную войну, позволили империи Хань счесть хуннов покоренными и включенными в состав империи.

Рост пассионарного напряжения в этнической системе благотворен для нее лишь до определенной степени. После фазы подъема наступает «перегрев», когда избыточная энергия разрывает этническую систему. Наглядно это выражается в междоусобных войнах и расколе на два-три самостоятельных этноса. Раскол — процесс затяжной. У хуннов он начался в середине I в. до н. э. и закончился к середине II в. н. э. Вместе с единством этноса была утрачена значительная часть его культуры, и даже исконная территория — Монгольская степь, захваченная во II в. сяньбийцами, а потом табгачами и жужанями. Но до этого периода хунны за 150 лет акматической фазы, которую трудно называть «расцветом», пережили несколько победоносных и столько же трагических периодов, устояли в неравной борьбе с Китаем и уступили только сяньбийцам (древним монголам), у которых «кони быстрее и оружие острее, чем у хуннов».

И тогда хунны разделились на четыре ветви. Одна подчинилась сяньбийцам, вторая — поддалась Китаю, третью — «неукротимые» — отступила с боями на берега Яика и Волги, четвертая — »малосильные» — укрепились в горах Тарбагатая и Саура, а потом захватила Семиречье и Джунгарию. Эти последние оказались наиболее долговечными. Они частью смешались на Алтае с кыпчаками и образовали этнос куманов (половцев), а частью вернулись в Китай и основали там несколько царств, доживших до Х века. Последние назывались «тюрки-шато», а их потомки — »онгуты» — слились с монголами в XIII в.

Такова видимая цепь событий, но то, что она развивалась столь причудливо, показывает, что мощные факторы нарушили запрограммированный ход этногенеза. Очевидно, без учета этих помех этническая история хуннов останется непонятной.

Хунны в I в. н. э. находились в акматической фазе этногенеза. Их историческая фаза подъема началась в 209 г. до н. э.82, но, видимо, ей предшествовал скрытый (латентный) период, который у византийцев занял около 250 лет, а у других этносов тонет в легендах и мифах. Но даже если пренебречь этим инкубационным периодом, то, согласно схеме, хунны успели пройти фазу этнического подъема. Они построили оригинальную социальную систему: родовой строй стал социальной основной державы Хунну и законсервировался до подчинения Хунну империи Хань в середине I в. до н. э. Структура управления была сложной и вместе с тем гибкой; искусство — разнообразным, так как оно впитывало скифские и динлинские влияния. Земледелие широко распространилось, и потребность в хлебе и просяной каше стала регулярной. Общение с Китаем стало тесным и плодотворным, потому что возникло стремление установить меновую торговлю, которая позволяла отказаться от грабительских набегов на пограничные области Китая. [83] Гумилев Л.Н. Хунну, стр. 89–91. Но это-то и принесло Хунну невозместимый ущерб. Как только китайский хлеб, шелк и металлическая посуда потекли в степь, хуннское земледелие и ремесло были заброшены. Их сменило разведение скота и добывание мехов на продажу. [84] Гумилев Л.Н. Хунну, стр. 194. Хуннские юноши получили возможность служить в китайских войсках, что уводило их от родового быта. Знать усваивала китайские образование и навыки стяжательства и произвола. Единое «поле» хуннской культуры раскалывалось. В среде хуннов сложились две партии, противоположные по психическому складу. Они вбирали иноземные культуры, соответственно забывая свою, и группировались около престола как фавориты, китайские перебежчики и офицерский состав — гудухэу, что означало «удачливый князь» (кут — счастье, удача). Эти последние получали титул по выслуге, а не по праву рождения, т. е. были представителями демократии. Вторые — поборники традиций и аристократизма, опирались на авторитет родовых князей и на родовичей. Естественно, вторая партия включала в себя меньше пассионариев, чем первая. [85] Гумилев Л.Н. Хунну, стр. 148–149.

Хуннам было бы очень трудно вернуть утраченную независимость, но на их счастье, в Китае в I г. н. э. властью овладел канцлер Ван Ман. Это был «интеллигентнейший человек», конфуцианец, считавший высшим благом разум (разумеется свой собственный) и начавший проводить радикальные реформы, которыми изобидел буквально всех. Хунны восстали в 9 г., китайские крестьяне Шаньдуна — в 18 г., старая знать — в 23 г. Ван Ман был убит повстанцами, взявшими штурмом его дворец в 25 г.

Экономика Китая была подорвана. Во время восстания погибло около 70 %, ибо китайцы в плен не берут, а своих тем более. Хуннам пришлось снова набегами добывать себе китайские продукты, к которым сами китайцы их приучили. Поэтому война стала более жестокой, чем раньше, а значит пассионарии стали перехватывать инициативу у традиционалистов, которые в 48 г. передались Китаю. В ставках северных шаньюев скапливался весь пассионарный элемент и масса инертного населения, кочующего на привычных зимовках и летовках. Родовой строй здесь просто вреден. Общественная активность упала настолько, что кучка пассионариев могла направлять лишенную родовой организации массу. Родовая держава трансформировалась в орду, т. е. ставку военного вождя, окруженного пассионарными воинами. Ушедшие на юг благообразные старцы и почтительные отроки развязали на родине руки богатырям.