Евгений Федоров - Большая судьба

Министр финансов немедленно написал письмо кавказскому наместнику графу Паскевичу-Эриванскому, прося его найти мастера по булату и приобрести несколько кинжалов и сабель.

Паскевич отыскал такого мастера в самом Тифлисе. Кахраман Елиазаров жил в лачуге над Курой. В своей маленькой мастерской он изготовлял прекрасные клинки. По всему Тифлису ходила слава, что он является непревзойденным оружейным мастером, владеющим секретом восточного булата.

Когда адъютанты графа отыскали его лачугу и привели мастера к вельможе, он низко склонился и, почтительно выслушав Паскевича, ответил: "Ваше сиятельство, я действительно умею делать булатные клинки, но, к сожалению, сейчас ничего не могу вам предложить. Всё оружие разошлось. Если угодно вашему сиятельству, я изготовлю прекрасные кинжалы, но они будут дороги, очень дороги. Согласитесь ли вы на высокую цену?" "Сколько? - надменно спросил наместник, презрительно разглядывая оборванного, худого старика. - "Сто шестьдесят червонцев за один кинжал, ваше сиятельство", - низко кланяясь, ответил мастер. - "Ты с ума сошел!" зло выкрикнул Паскевич, но старик не испугался и ничего не ответил. - "Что же ты молчишь?" - уставился в него сердитыми глазами наместник. - "Сто шестьдесят червонцев, ни больше, ни меньше!" - хладнокровно отозвался оружейник и снова поклонился, собираясь уйти. - "Постой! - остановил его наместник. - Чёрт с тобой! Грабишь, но так и быть, делай пять булатных кинжалов и три сабли. Только поживее!.."

Паскевич знал о невероятной скупости Канкрина и сильно беспокоился, сообщая ему о цене. Однако, несмотря на большую скаредность, министр финансов немедленно отозвался. Он требовал, чтобы булатные клинки были добыты любой ценой.

Кахраман Елиазаров постарался: заказ исполнил в срок. Офицеры кавказской армии - большие знатоки восточного булата - нашли, что кинжалы и сабли - исключительно высокого достоинства. Изготовленные клинки с нарочным были спешно доставлены в Петербург.

Канкрин отнес булаты царю. Николай был в восторге. Он любовался синеватым отливом их и не хотел выпускать клинок из рук. "Отменное оружие! - одобрил он и, оборотясь к министру, сказал: - Такое надо и у нас делать. Договоритесь научить сему искусству наших златсустовских мастеров!".

Министр финансов вновь написал письмо наместнику Кавказа, прося его договориться с Кахраманом Елиазаровым о том, чтобы тот за изрядную оплату взялся обучить нескольких мастеров делать булат. Тифлисский мастер долго отказывался. Но червонцы, щедро высыпанные перед ним, соблазнили его и он согласился принять учеников и научить их своему секретному мастерству.

Еще задолго до приезда Гумбольдта в Златоуст прискакал петербургский курьер и по приказанию Канкрина велел срочно отобрать четырех смекалистых мастеров для отсылки в Тифлис. В городке поднялся переполох. Ахте настоял на том, чтобы обучаться булатному делу поехали два русских и два золингенца. На том и порешили. Павел Петрович предложил Швецову послать в науку сына его - Павла, но литейщик безнадежно махнул рукой. "Пусть помогает тут! Ничему их там не научат. Одно мошенство! - хмуро отрезал он. - Какой же настоящий мастер продаст свой секрет! Шалишь, батюшка!"

Златоустовские мастера уехали в Тифлис и пробыли в учении у Елиазарова два года. Жили они плохо, выполняли черную работу. Ни разу ученики не видели, чтобы Кахраман сам готовил сплавы. Уральские мастера привезли с собой пластины стали, железа, чугуна, но Елиазаров их забраковал. "Булат можно приготовить только из индийского железа!" заявил он. "Но чем оно отличается от нашего уральского?" - спросил наиболее любознательный из уральцев. "Это увидишь сам!" - строго сказал мастер и вручил уральцу кусок стали.

Разглядывая ее, ученики вспомнили, что точно такую же сталь они видели в кабинете Аносова. "Это кум-гунды, индийская волна!" - признал булат один из уральцев. "Ну вот и будешь ее нагревать!" - сказал Кахраман.

Целыми днями ученики постигали нагревание булатной стали. Сам Елиазаров садился за станок и принимался разрисовывать клинки.

Присматриваясь к работе мастера, золингенец вдруг вскричал: "Смотри, что он делает! Этот плут наводит узор. Так делают у нас в Золингене. Зачем было сюда ехать?".

Ученики отправились к наместнику. После долгих ожиданий их, наконец, пустили в приемную. Грозно насупившись, Паскевич выслушал златоустовских мастеров и укоряюще сказал: "Поторопились вы со своим суждением. Кахраман - старик, восточный человек. Он, без сомнения, знает секрет булата, но, судите сами, легко ли ему сразу расстаться со своей тайной? Потерпите, понаблюдайте, и всё откроется!".

Но сколько уральцы ни наблюдали за мастером, ничего интересного не нашли. Старик хитрил, лукавил. Своим таинственным поведением и недомолвками он старался показать, что таит волшебную тайну. На самом же деле, седобородый Кахраман скупал булатную сталь у персидских купцов и делал из нее клинки. Прошло два года, и златоустовские мастера были отозваны в Петербург. Их представили министру финансов, и уральцы по совести рассказали Канкрину всю правду. Министр пришел в негодование: он понял, что Елиазаров обманул Паскевича.

Канкрин был расстроен, не зная, как доложить о случившемся царю. К этому времени и подоспело письмо Александра Гумбольдта, в котором тот сообщал об Аносове. Министр финансов обрадовался: наконец-то найден выход! В тот же день начальству горных заводов уральского хребта последовало предписание поручить Аносову продолжать опытные плавки по изготовлению булата...

Глава четвертая

НАЧАЛО МЕТАЛЛОГРАФИИ

Павел Петрович обрадовался, расширил опыты. В 1830 году он проделал семнадцать опытов, а в последующем году - уже двадцать шесть. Аносову удалось получить сталь с различными узорами. Однако он сдержанно относился к своим успехам: победа была еще далека!

В журнал об очередном опыте им было записано: "Сталь с хромом принимает высшую полировку... Узоры от хрома красивее, нежели от марганца, и по расположению своему более других приближаются к булатным".

"Но всё же это не булат! - решил инженер. - В этом, по всей вероятности, и кроется ошибка французского химика Бертье, который почитал хромистую сталь за булат".

Аносов упорно продолжал работать. Последнее время он почти не спал, руки у него огрубели, глаза стали воспаленными, красными...

Наступил хмурый, дождливый день. Из-за гор поднимались темные, косматые тучи и целый день клубились над Златоустом, изливая обильные потоки. Громатуха вздулась, гремела.

- Разошелся наш урыльник! - шутили рабочие.

В эти дни из Петербурга пришла неожиданная для Павла Петровича эстафета: Ахте переводили на должность берг-инспектора Пермского горного правления, а начальником горного округа и директором Златоустовской оружейной фабрики назначили Аносова.