Дмитрий Калюжный - Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола

Этот проект был одобрен комиссией И. В. Шереметева, А. Ф. Адашева и И. Михайлова, и принят царем. К осуществлению его тотчас же и приступили. В феврале 1552 года в Казань прибыл русский посол – сам А. Ф. Адашев, с целью низложить хана с престола. Адашев предложил ему впустить в город русского наместника и сдать крепость. Шах-Али решительно отказался передать власть и крепость наместнику, но дал согласие на отречение от престола. 6 марта он вывел русский гарнизон из Казани и вместе с ним уехал в Свияжск. Под фальшивым предлогом ему удалось вывести с собой из Казани 84 князей и мурз; их он передал русским в качестве заложников.

В тот же день в Казани была опубликована царская грамота о том, что 1) «по казанских князей челобитью» государь низвел хана с престола и дал им своего наместника; 2) наместником назначен свияжский воевода князь Семен Иванович Микулинский; 3) все казанские «лутчие люди» должны явиться в Свияжск и принести присягу наместнику. Объявление акта о присоединении Казанского ханства к России было встречено в столице с видимым спокойствием. Казанцы с огланом Худай-Кулом во главе дали согласие и просили наместника прислать в город князей Чапкуна Отучева и Бурнаша, которые привели бы казанцев к присяге.

7 марта Чапкун Отучев, Бурнаш и стрелецкий голова Иван Черемисинов приехали в Казань и привели казанцев к присяге.

8 марта они возвратились в Свияжск, и туда же отправилось посольство – муллы, князья и оглан Худай-Кул, которым наместник и другие воеводы присягнули в том, что на казанских «добрых людей» распространяются все привилегии русских «добрых людей», то есть бояр и дворян. Вслед за тем в Казань снова прибыли И. Черемисинов и переводчик для приведения к присяге всего населения, а также князья Чапкун Отучев и Кул-Али, и четверо детей боярских, чтобы следить за порядком перед въездом наместника и приготовить дворы для размещения русского гарнизона. Вечером наместнику доносили, что в городе все спокойно. Ночью в Казань прибыл багаж наместника и семьдесят казаков. Наутро был назначен въезд наместника в Казань.

Мы приближаемся к переломному моменту: через несколько часов казанцы САМИ повернут колеса своей судьбы в сторону трагедии, нарушив договор, изменив только что принятой присяге.

9 марта утром наместник, князь С. И. Микулинский выехал из Свияжска в Казань. Вместе с ним ехали воеводы, двигался военный отряд, сзади следовали заложники, выведенные Шах-Али 6 марта. На Волге у Крохова острова наместника встретили и приветствовали некоторые князья и другие казанцы. Затем на пути повстречалась ханша, жена Шах-Али, ехавшая в Свияжск. Из Казани к наместнику постоянно скакали русские гонцы с донесениями: в городе все было спокойно, Иван Черемисинов продолжал приводить жителей к присяге. Когда приехали на Бежбалду, трое из сопровождавших – князь Ислам, князь Кебек и мурза Алике Нарыков попросили разрешение ехать вперед. Разрешение было дано, и они уехали в город.

Прибыв в Казань, эти трое заперли крепостные ворота и распространили ложный слух, будто русские намерены устроить резню, перебить всех казанцев. Слух произвел смущение, и многие стали вооружаться. Между тем воеводы и русский отряд медленно приближались к городу, двигаясь по открытой равнине, отделявшей Бежбалду от столицы. Наместник подъехал к Казани, и на Булаке его встретили выехавшие навстречу князь Кул-Али и Иван Черемисинов, который доложил: «Лиха есмя по сесь час не видали; а те, перво как прибежали от вас князи, так лихие слова почали говорити, и люди замешались, иные на себя доспех кладут». Бояре подъехали к крепости, к Царевым (Ханским) воротам. Ворота были заперты; перед ними наместника встретили оглан Худай-Кул, князь Алиман и другие князья. Они успокаивали бояр, просили не волноваться, говорили, что возмутили народ лихие люди, и надо подождать, пока успокоятся.

Озадаченные бояре послали в крепость оглана Худай-Кула и князя Бурнаша спросить, почему казанцы изменили, а также уверить, что русские никакого зла никому не причинят. Казанцы ответили, что жители боятся резни, слушать объяснений не пожелали и выпустили оглана Худай-Кула и князя Бурнаша с ответом из крепости. Русские неоднократно пытались начинать переговоры, но не добились никаких результатов. Воеводы стояли у ворот весь день и переночевали в посаде. Утром переговоры возобновились и продолжались до полудня без всякого результата: князь Чапкун решил не сдавать Казань русским без боя. Русские стрельцы и имущество воевод, присланные в Казань, были задержаны в крепости.

Видя безнадежность своего предприятия, князь С. И. Микулинский решил возвратиться в Свияжск. Ему и не оставалось ничего другого, ибо брать крепость силой он не мог, не имея полномочий и войска. Наместник с немалым конфузом отправился обратно, причем на прощанье русские ни посада не сожгли, никого не убили и не разграбили.

Проект мирной унии рухнул.

После своей бескровной «победы» казанцы поубивали стрельцов и других русских, оказавшихся в городе в момент переворота, всего 180 человек. Привезенную в ханский дворец «рухлядь воеводскую» поделили между собой.

«На смену унывавшего и малодушного, не отличавшегося благоразумием правительства Худай-Кула, в Казани было образовано новое правительство, полное пламенного патриотизма и энергично выхватившее из рук иностранцев инициативу. Во главе правительства стал князь Чапкун Отучев. Своей задачей оно поставило спасение независимости и национальную оборону».

Мы выделили эту фразу из книги М. Худякова курсивом. Худяков настоящий ученый, историк, но все же он сам был уроженцем Татарии и, наверное, пламенным патриотом. Мы с уважением относимся к его мнению, но все же эта фраза представляется нам поразительной. Не потому, что сами казанцы гоняли по углам своих вотяков и мордву, наплевав на их патриотизм. И не потому, что сами предпочли войну миру со своим ближайшим соседом. Она поразительна при сравнении с фактами, которые сообщает историк в следующих же абзацах, сразу после восхищения правительством, которое, «выхватив из рук иностранцев инициативу», озаботилось спасением независимости:

«Правительство немедленно занялось вопросом об избрании хана, и на престол был приглашен астраханский царевич Ядыгар-Мухаммед, живший в Ногайском княжестве; к нему было тотчас же снаряжено посольство».

Хан Ядыгар (иначе – Едигер) из Астраханской династии был внуком сарайского хана Сеид-Ахмеда и сыном астраханского хана Касима. В 1542 году Едигер выехал на службу в Россию, и если бывал в Казани, то в составе русского войска в 1550 году. В том же году он оставил русскую службу и уехал в Ногайское княжество. Вот его и позвали, для вящего избавления от иностранного владычества.