Павел Федоров - Агафон с Большой Волги

Именно в таком духе писал свою корреспонденцию Агафон, со ссылкой на то, что исполняющий обязанности директора совхоза, главный инженер С., используя грузовую машину, катается в район на колхозный рынок, иногда прихватывает с собой чернобровую казачку. А летом, опять же рядышком с нею, часто завертывает на совхозные бахчи, сам пробует и даму сердца угощает скороспелыми ароматными уральскими дынями.

Вечером, когда в конторе никого не было, Агафон еще раз тщательно выправил статью и перепечатал на машинке. А утречком с легким сердцем опустил пакет в почтовый ящик с адресом солидной областной газеты. К статье приложил небольшое письмо, в котором, рассказав о себе, давал согласие быть постоянным рабкором, одновременно заверил редактора, что за факты ручается головой. На этот раз он избрал себе псевдоним: А. Амирханов.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Агафона угнетало и то, что до сего времени он не удосужился написать родителям ни одного письма. Докладные и статьи кропает, а родительского гнева боится; Зину забыть не может и пишет украдкой стишки о неудачной любви. Думать и вспоминать об этом не хотелось. А тут еще Ульяна посмеивается над ним при каждом удобном случае и глядит в душу такими глазами, что спрятаться хочется.

Теперь, когда он отлично справился с учетом транспорта, Ян Альфредович поручил ему учет молодняка как нынешнего, так и прошлогоднего, со всеми племенными производителями и валухами. Это такое канительное дело, что Агафон и спать ложился с книгой С. И. Неделина "Бухгалтерский учет в совхозах". Чертил формулы производственной калькуляции по разделу "Учет молодняка овцеводства и козоводства". Учебник объемный, умный, написанный простым, доходчивым языком, работать над ним и познавать тайны социалистического учета очень интересно, но ведь хочется читать литературу не только об учете валухов... А тут еще ему партбюро поручило, как кандидату в члены КПСС, взять персональное шефство над работой молодых животноводов и подготовкой к весеннему севу в совхозе. Недавно попросил Федю собрать ребят, чтобы поговорить о том же учете молодняка и подготовке к весеннему севу.

Народу собралось много: зоотехники, птичницы, доярки, штурвальные, трактористы, шоферы, учетчики, две молоденькие учительницы, медсестра. Пришли Марта с Ульяной. Явилась и Даша Булка, поправила кокетливую прическу, уморительно серьезно сложила губы, уселась на передней скамье и взирала на высокого Агафона лукавыми глазенками.

Федя открыл собрание и попросил избрать президиум. Избрали Федю, Ульяну, зоотехника Валю, чернявенькую, тихую, дружно проголосовали и за Агафона. Марта сделала сообщение о ходе прироста молодняка и потребовала помощи для отбраковки. Решили единодушно помочь.

Выступил Агафон и начал не с козлят, а с клуба.

- Скучно живете, ребята, хотя каждый вечер занимаетесь танцульками. А кружки посещаете плохо. Посмотрите, какая в клубе грязища...

Дальше он сказал, что комсомольцы-механизаторы часто приходят в клуб на танцы в нетрезвом виде, ведут себя развязно, пристают к девушкам. А дружинники с повязками на рукавах как будто не замечают этого, словно ожидают, когда дело дойдет до драки.

Говорил горячо, справедливо, называл вещи своими именами. Перейдя к зоотехническому учету, отругал учетчиков за плохо составляемые ведомости и предупредил, что заставит переделывать. Слушая самого себя, увлеченно целыми страницами пересказывал учебник Неделина, не понимая, что утомил всех до предела. Собрание получилось малоинтересным, сухим, информационным. У Агафона было много энергии и желания и еще очень мало опыта.

Лучше всех это поняла Ульяна. Выйдя из клуба, она ухватила его за руку, насмешливо заговорила:

- Ты, Гошенька, оказывается, такой назидательный, правильный, ну прямо без оглядки дуешь в коммунизм... Ты бы хоть харчишек на дорожку захватил.

- Ну, знаешь! - свирепо взглянул на нее Агафон и даже приостановился.

- Бери уж на двоих, и на меня тоже! - шепнула ему Ульяна прямо в ухо. - После твоей пламенной речи я стала, наверное, самая идейная и сознательная.

- Ты все шутишь, - подавляя обиду, сказал он. - Неужели я так уж плохо говорил?

- Из тебя, наверно, выйдет великий оратор! Я так сладко дремала.

- В чем же я не прав, по-твоему?

- Вся беда в том, что ты слишком прав. Решил перевоспитать всех сразу. Ты лучше сначала возьмись за меня. Я очень хочу быть перевоспитанной. Однако боюсь, что после этого вовсе перестану смеяться.

- Вот как!

- Конечно! Ведь ты такой недопустимо серьезный, такой... как тебе сказать - номенклатурно-директивный!

- Ульяна! - возмущенно крикнул Агафон, пытаясь высвободить свою руку. - Я не могу слушать...

- Нет уж, послушай. Ты очень похож на нашу Марту. Она у нас тоже такая идейная, что дальше ехать некуда. Они оба с папой тебя боготворят. Чем ты их подкупил? Между прочим, в тебя здесь многие влюблены.

- Это что же, самые последние новости? - иронически спросил Агафон.

- Да, - подтвердила она. Ульяна понимала и видела, что к Гошке, как к новому здесь парню, девчонки проявляют повышенный интерес, да и сама она тоже поддразнивала его неспроста. Правда, у нее были права их прежней дружбы, но он как-то слишком подчеркнуто отгораживался и замыкался в себе. Ей и невдомек было, что урок с Зинаидой оставил глубокий след.

- Многие! - усмехнулся он. - Придумает тоже...

- Ну не многие, так Марта, например, Даша и, конечно, твоя черноглазая хозяюшка Варвара. Глядя на них, и мое сердечко начинает разъедать маленький червячок... Но ты совсем недосягаемый, ни за одной девчонкой не приударяешь, даже никому, как ты это умел делать раньше, ни разу не подмигнешь. Обложился всякими книжищами, наверное, в министры финансов метишь... К нам тоже не заглядываешь. Почему, Гоша? - тихо и сердечно под конец разговора спросила она.

- Некогда, - отговорился он. - А если еще будешь постоянно дразнить и разыгрывать, совсем ходить перестану.

- Но я же пошутить люблю, - ответила она простодушно. - Ты на меня, Гоша, не сердись!

- На тебя нельзя сердиться, - сказал Агафон и попрощался, сославшись, что идет работать.

Она молча отпустила его руку и быстро пошла к дому.

Ему стало жаль огорченную девушку, но он не пошел за ней.

А утром, делая на веранде зарядку, вспомнил Ульяну, раскаялся и решил, что вечером непременно пойдет к Хоцелиусам и немного развлечется. Стояли теплые апрельские дни. В обширном саду Агафьи Нестеровны на старых белостволых яблонях розовели набухающие почки. Вдоль плетневой изгороди, в аккуратно подстриженном малиннике озорничали, перепрыгивая с ветки на ветку, серенькие воробьишки. Позади ограды к небу лихо взметнулся пузатый стожок лугового, оставшегося от зимы сена с приплюснутой на макушке ветреницей. Видно было, что хозяева здесь весьма запасливые.