Павел Федоров - Агафон с Большой Волги

- Черт его знает! - добавил он с сердцем. - Как будто цепями здесь прикован... Ведь знаю, что не уживусь тут, а все-таки торчу.

- В чем дело, Мартьян Савельевич? - не вытерпел Агафон.

- Комплекс, - загадочно ответил Мартьян и сразу же перевел разговор на совхозные дела и творящиеся в них беспорядки.

Он долго говорил и о других совхозах Урала, хвалил новые, целинные, зерновые и молочные, бранил животноводческие. А про свой личный "комплекс" отделался юморком: рассказал лишь о жене Спиглазова, примерно повторив то, что говорил накануне Глаше.

Агафон понял, что этим метким юмором он маскирует свое волнение, а на душе-то, видимо, кошки скребли.

К концу их разговора на веранду вбежал Федя, помахивая зажатой в руке газетой, громко и растерянно крикнул:

- Ну и пропесочили!

- Что такое? - повернувшись к нему, спросил Мартьян.

- Наш совхоз продернули в газете! Ну и ну!..

Мартьян взял у него из рук газету, и начал читать вслух:

- "Арбузная трасса"...

Агафон заглянул через его плечо. Увидев свой псевдоним, обомлел. Заметка не только была напечатана полностью, но и расширена и даже сопровождена карикатурой. Художник нарисовал большую, с порожним кузовом грузовую машину; вместо прицепа за машиной катилась детская коляска, в которой лежали пестрый арбуз и дыня. Следом прытко бежали два козленка с початками кукурузы в зубах. За рулем сидел солидный улыбающийся мужчина, рядом дама с пышной прической. У водителя вместо шляпы была надета на голову половинка арбуза, а у дамы - половина дыни... Да, статья называлась "Арбузная трасса". Она заканчивалась хлесткими фразами, критикующими не только Спиглазова, но и партийную организацию. У Агафона таких фраз не было. Заметку его усилили, сделали очень злой и едкой.

- Кто же это такой, Амирханов? - спросил Федя.

- Кто бы ни был, все равно молодец! - повеселел Мартьян.

- Что же теперь будет? Надо что-то с ней делать. Может быть, обсудить? - спрашивал Федя.

- Можно и обсудить, - согласился Мартьян. - Только это и без тебя сделают. А вот что, Федя: повесь-ка ее в конторе на стенд, чуть пониже доски Почета. Завтра люди придут на работу, прочтут и обсудят...

Мартьян не вытерпел - безудержно захохотал на всю веранду. Сквозь смех решительно проговорил:

- Нет. Теперь я отсюда не уеду.

Агафон, читая газету, всеми силами старался сдержать волнение. Он никак не ожидал, что так скоро напечатают его критику.

- А удобно ли будет, Мартьян Савельевич? - колебался Федя. - Может, все же...

- Ты комсомольский вожак и делай, как тебе советуют, - сказал Мартьян. - Это же такой случай! А кстати, вот Агафон Андриянович, ваш шеф от парткома. Думаю, возражать не станет, - посматривая на Агафона, добавил Голубенков.

- Я не возражаю, - не отрываясь от газеты, ответил Агафон, представляя себе, как увидит и взбесится Роман Спиглазов.

- А дама-то вроде похожа... - заговорил было Федя.

- Похожа сама на себя, и гадать тут нечего, - резко прервал его Мартьян. Ему стало стыдно, но ничего поделать было нельзя. Весь поселок знал, как она разъезжала со Спиглазовым по бахчам.

- Как раз все твои мысли о неправильном использовании транспорта подмечены, - обращаясь к Агафону, проговорил Мартьян.

- Даже больше того...

Агафону было очень неприятно скрываться за вымышленным именем. Это походило на трусость. Хотел вначале тут же признаться Мартьяну в своем авторстве, но не решился. Понял, что безымянную даму Спиглазова приняли за Варвару. "А я и не знал, что наговоры окажутся правдой. Хорошо еще, что в фельетоне она безымянная..." - смущенно подумал он и ушел из дому.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Все дальнейшие события разыгрались на следующее утро в конторе. Федя выставил заметку на видном месте, а Даша - любительница таких карикатур для большей привлекательности обвела столбец коричневой тушью. Любуясь, она восторженно, чтобы поддразнить Федю, говорила:

- Ну прямо прелесть этот Амирханов! Не то что наши некоторые активисты... Прямо расцеловала бы этого Амирханова. Такой умный и смелый!..

- Не знаю еще, что из этого выйдет, - не обращая внимания на подковырки своей подружки, отвечал Федя.

Утром первой, кто увидел газету, была секретарша Мария Петровна. Прочитав заметку, она ойкнула и схватилась за сердце. Потом стали приходить остальные сотрудники, появились шоферы, механики, зоотехники, чабаны. Они на разные лады комментировали статью и карикатуру, сопровождая обсуждение разными остротами и хохотом.

- А початки-то зачем у козленков в зубах? - спросил кто-то.

- Не видишь, машина пустая, ну и догоняют грузовичок, чтобы в кузов положить.

Мария Петровна пыталась увещевать комментаторов, оттереть их от стенда, выпроводить куда-нибудь и даже обратилась за содействием к появившемуся Агафону. Улыбнувшись, он только развел руками:

- А что я с ними поделаю? Уж если вывесили, значит, все должны прочесть.

- Разве можно было такую срамоту вывешивать? - нервно вороша на столе бумаги, сказала Мария Петровна.

- Почему же срамота?

- Ужас! Дама какая-то... Ни стыда, ни совести! - прижимая ладони к вискам, возмущалась она.

- У газеты нет совести или у дамы? - спросил Агафон.

- Да ну вас всех! Неужели вам нравится этот скандальчик на всю область? Роман Николаевич - женатый человек...

- Вот с женой и нужно бы на бахчи ездить, - посмеиваясь, сказал кто-то из шоферов.

- Что за галдеж? - спросил у секретарши вошедший Спиглазов.

Читатели сразу притихли и замолчали. Сторонясь, нарочно приоткрыли стенд для более удобного обозрения.

Роман Николаевич даже не взглянул на щиток; униженно и неловко улыбнувшись, прошел в кабинет. Он уже знал, читал заметку и теперь поджидал Соколова, чтобы переговорить с ним, обсудить событие.

- Кто мог написать такой пасквиль? - спросил он у прибывшего Соколова.

- Ума не приложу, кто бы мог это сделать! - пожимая плечами, ответил Соколов. Заметка ему тоже не понравилась, особенно упрек партийной организации, которую он временно возглавлял.

- Когда у нас последний раз были газетчики? - спросил Спиглазов, бегая по кабинету из угла в угол.

- После того писателя вроде бы никого не было, - припоминая, сказал Соколов. - А может, он и тиснул?

- Не поверю, чтобы такой порядочный человек мог так оскорбительно писать о людях, принявших его как друга.

- Кто его знает, - усомнился Соколов. - Он тоже на наших грузовичках в грязи загорал у Черной речки. Один раз трактором вытаскивали...

- Постой! - останавливаясь перед Соколовым, выкрикнул Роман. - Я, кажется, кое-что начинаю соображать...

- Припомнил кого-нибудь?

- Думаю, что это новенький бухгалтер! - злобно и торжествующе заявил Спиглазов. По знакомому обороту речи в заметке он интуитивно понял, что попал на верный след.