Павел Федоров - Синий Шихан (Роман 1)

- Может быть, может быть... Я не хочу умалять заслуг господина Аносова, - пробормотал Горслей.

- Аносов, - продолжал Кондрашов, - на много лет опередил иностранных ученых. Он выплавил самый лучший в мире булат. Крепче дамасской стали. Он создал совершенный метод плавки того неоценимого в производстве материала, на котором держится вся высокая техника. Ваши ученые, господин Горслей, до сего времени при выплавке стали используют его метод. Павел Петрович Аносов совершил научный подвиг мирового значения. А вы говорите, у нас нечему учиться!

- Я не сталелитейщик, а золотопромышленник, - резко сказал Горслей.

- Насчет золота, - словно не замечая его грубого тона, говорил Василий, - могу добавить, что за время управления Аносовым Златоустовским горным округом промыслы дали семьсот девяносто два пуда золота. А один самородок был найден весом в два пуда семь фунтов и девяносто два золотника. Самый большой самородок на свете...

- Два пуда! Боже мой! - всплеснул руками Буянов. - Это, как говорится, не пито не едено, а богатство заведено, - не унимался он. Хоть бы кусочек в полпудика для сладости в руках подержать. Везет же людям!

- А у нас еще говорят так: "Богатство слаще отца и матери", - с возбуждением сказал Жумагул. Разговоры о золоте взбудоражили всех.

- Говорят и другое, - поднимая задумчивые глаза, вмешался все время молчавший Кодар. - Так говорят:

Голодное брюхо чем хочешь набей,

А сытое - требует пищи вкусней.

Твердящий: "Поел - полбогатства обрел"

Вовек не насытит утробы своей.

От его слов Жумагул встрепенулся. Широкий, с редкими волосами подбородок его задрожал.

- Кто там говорит? Кто? Ты! Ты! - взвизгивал он, тыча в сторону Кодара пальцем. - Ты! Только губы змеи могут так шептать!

- Это сказал великий акын Абай... Зачем кричать? - спокойно ответил Кодар.

- А ты повторяешь змеиные слова человека, которого проклял родной отец! - выкрикивал Жумагул.

- Эти слова повторяет весь наш народ. Он сделал Абая своим судьей. Потому что Абай - это совесть народа, - принимая вызов Жумагула, твердо проговорил Кодар.

Вспыхнуть этой неожиданной ссоре не дал Иван Степанов.

- Ну чего завелись? Куска желтого металла не видели? - не вникая в смысл стихов, проговорил Иван. - Приехали бы ко мне, я бы вам показал свой собственный самородок в сорок два с половиной фунта. Только вот жаль, отправил я его вчера с казачьим конвоем... Ну да ничего, мы покрупнее найдем...

В юрту осторожно вошел Микешка. Отозвав Тараса Маркеловича, прошептал ему что-то на ухо. Суханов удивленно повел бровями, обращаясь к гостям, сказал:

- Извините, господа, нам пора. У нас дела...

Василий и Суханов уехали на прииск.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

После скачек и козлодрания начались игры, борьба на поясах. Маринка протиснулась сквозь толпу, вышла на свободное место и лицом к лицу встретилась с Владимиром Печенеговым. Он был в новом, отлично выглаженном мундире, с перевязанной щекой. В руках держал стек.

Маринка побледнела; ловя возбужденный взгляд хорунжего, остановилась.

- Так вы уже здесь? - бросив недокуренную папироску, сказал Печенегов. - Мне с вами поговорить нужно.

Девушка ничего не ответила, только беспомощно посмотрела по сторонам, знакомых вблизи не было.

- Как вы посмели меня ударить? Как вы смогли?.. - бурно дыша, спрашивал Печенегов. - Почему вы молчите?

- А что мне говорить? - Маринка подняла на него напряженно блестевшие глаза. - Может, и вы меня хотите ударить, так ударьте, - закончила она тихо, но с затаенной в голосе угрозой.

- Это глупо! Понимаешь, глупо! Я нечаянно ударил лошадь этого мальчишки! - лгал Печенегов.

- Это неправда! - хмуро проговорила Маринка. - Вы нарочно ударили лошадь, чтобы она не обогнала вас. Мальчик мог упасть, и его бы тогда стоптали.

- По ведь он не упал?

- Хорошо, что не упал... Я бы вас тогда тоже стоптала своим конем, не опуская глаз, прошептала Маринка.

Печенегов нервно засмеялся, хотел взять ее за подбородок, но девушка отстранила его руку.

- Вы должны со мной расплатиться, - продолжая играть стеком, твердо сказал Печенегов. - Как вы будете со мной расплачиваться? Бросьте краснеть и притворяться... Знаете что... я решил на вас жениться, тогда все покончим!..

- У меня уже есть жених, - ответила Маринка, не принимая его слова всерьез. Ей стало вдруг весело и забавно.

- Это не имеет значения! Я все равно пришлю сватов... А если не согласитесь, черт побери, я вас выкраду, тайком увезу! Я такой человек, что ни перед чем не остановлюсь, да!

- А я вас тогда плеткой каждый день хлестать буду, - совсем осмелев, засмеялась Маринка.

- Уж как-нибудь справлюсь! Пойдем в нашу юрту, там обед готов, гости собрались... я объявлю тебя своей невестой - и баста, а?

Владимир взял ее за руку и грубо потянул к себе. Но Маринка вырвала руку и попятилась. Поймав на себе его возбужденный взгляд, удивленно сказала:

- Ты что, барин, белены наелся?

Она только сейчас почувствовала, что Печенегов сильно пьян и может натворить черт знает каких дел. Надо было бежать от него поскорее. Маринка оглянулась. К ним шел Кодар. Она рванулась ему навстречу. Он уже успел переодеться. На нем был новый зеленоватый бешмет, надетый на белую полотняную рубашку. Кодар шел от юрты Жумагула и Мирзы Беркутбаевых. Из примирения с ними ничего не вышло. Он был сильно возбужден. Увидев бросившуюся к нему девушку и покачивающегося на нетвердых ногах офицера, он удивленно поднял руки, взмахнув ими, как белокрылый степной орел, готовый принять испуганную Маринку под свою защиту.

- Здравствуй, Кодар! - сказала Маринка дрогнувшим голосом.

- Здравствуй, Марьям, - ласково, по-восточному назвал он казачку.

- Любовник твой, а! Образина! А я не верил! Ну, теперь все припомню тебе, все! - Печенегов с треском переломил черенок стека, добавил грубое, оскорбительное для девушки слово и пошел прочь, яростно крутя в пальцах сломанный стек.

- Зачем он так? Какой нехороший человек, ай-яй! - хмуря густые черные брови, проговорил Кодар.

- Зверь!.. Зверь и пьяный дурак!.. - до боли закусывая губы, прошептала Маринка и рассказала Кодару все, что случилось на скачках.

- Ты его била? Камчой? - Кодар широко развел руками, хлестко ударил ладонями и, сдержанно засмеявшись, спросил: - Он тоже хотел тебя бить?

- Не знаю...

Из глаз Маринки катились слезы, она их смахивала концом платка, но они ползли и ползли...

Кодар уже не улыбался. Твердые, смуглые пальцы его рук сжались в кулак. Он, прищуривая строго заблестевшие глаза, тихо добавил:

- Мы бы его тогда, как барашка, зарезали! С таким человеком не надо разговаривать! Пойдем, я тебя давно ищу. Отец твой домой поехал.

- Почему отец уехал? - удивленно спросила Маринка.

- Он с начальниками на прииск поскакал. Там урядник одного китайца побил и в карцер посадил... Говорят, что он золото хотел украсть... А люди говорят, что это не так. Рабочие заступились за него, шум подняли и всем аулом пошли урядника бить... Все начальники туда уехали. А Петр коня твоего мне оставил, велел тебя найти и домой проводить. Приедем к нам, немножко отдыхать будешь и кушать...