Григорий Федосеев - Пашка из Медвежьего лога

Гурьяныч с Пашкой зашли ко мне в кабинет.

-- С добрым утром! -- сказал старик, окинув меня быстрым беспокойным взглядом, -- Слава богу, кажись, все обошлось?

-- Здравствуйте, Гурьяныч! Да, все в порядке!

-- Уж я его, негодника, как следует пропесочил: мыслимое ли дело бросить человека в незнакомой тайге, да еще в непогоду.

-- Строго-то, может быть, и не следует наказывать. Я же не новичок в тайге. Но все-таки хорошо, что он догадался дать сигнал.

Гурьяныч и Пашка стоят у двери, неуклюже переступая с ноги на ногу, оба смущенные от неловкости.

-- Сегодня у тебя праздник, Пашка, -- получаешь первую зарплату.

Пашка засиял.

-- Истинно первый заработок. Благодарим за добро, -- вкрадчиво отвечает за него Гурьяныч.

-- Как рассчитываться будем?

-- Воля ваша. Труда-то не ахти как много затрачено... -- говорит Гурьяныч, а сам не сводит с меня вопросительного взгляда.

-- Сколько стоит одноствольная "ижевка" со всеми принадлежностями?

-- В двадцать пять рублей куда с добром можно уложиться, еще и на баранки бабушке выгадать можно.

Пашка еще больше засиял; так, кажется, сейчас и брызнет из него восторг.

-- Так вот что, Гурьяныч: я выпишу Пашке премию тридцать рублей. Купите ему ружье, но до осени не давайте. Если он не перейдет в седьмой класс, то вообще ружья его придется лишить.

-- Тут уж не беспокойтесь, спуску ему не будет.

-- Я завтра тоже зайду в школу, вновь поговорю о нем. А сейчас идите в бухгалтерию, получите Пашкины деньги. Вам же, Гурьяныч, придется приехать к пятнадцатому -- это, значит, в следующую субботу -- за получкой.

-- Благодарю, непременно приеду...

Через полчаса, они оба вернулись в кабинет.

-- Спасибо, что уважили. Хотелось бы спросить совета: "ижевку" ему купить или с рук подержанную "централку"?

-- Конечно, "ижевку".

-- Я того же мнения. Мы мигом сбегаем в магазин и, если разрешите, принесем показать. Придется сразу взять и банку пороху, дроби, а чехол сам сошью.

-- Заходите, буду ждать.

Вышли на улицу оба бесконечно счастливые. Деньги Гурьяныч унес в сжатом кулаке: не растерять бы их до магазина.

Я наблюдаю за ними из окна.

Пашка бежит к бабушке, как резвый жеребенок. Та сидит на лавочке, ждет. Парнишка с разбегу припадает к ней, что-то восторженно говорит, показывает на дедушку, на его кулак, не может успокоиться. Сбылась мечта -- у него будет "ижевка"! Какое это счастье для парнишки!

Старушка еле уловимым движением головы усаживает Гурьяныча справа от себя, а Пашку -- слева. Брови у нее нахмурены. Концом платка она вытирает тонкие губы и начинает энергично "дирижировать" рукою; показывая в сторону Пашки, что-то быстро говорит. У парнишки после ее слов пропадает на лице радость, он никнет. Дед не шевелится, сидит, прижавшись спиною к забору, будто и нет его тут.

Оба молчат.

А бабушка тычет пальцем в Пашкины латаные сапоги, в старенькую широченную телогрейку и что-то говорит, говорит. Затем неожиданно поворачивается к старику. Молча протягивает к нему руку, и я вижу, как разжимается у Гурьяныча кулак, как медленно раскрываются пальцы и как скомканные бумажки падают на старушкину ладонь.

Ни старик, ни Пашка не возражают. Ни слова. Молча следят, как бабушка не торопясь расправляет деньги, пересчитывает их дважды, прикидывает что-то в уме и, подняв подол верхней юбки, прячет глубоко в потайной карман. Гурьяныч отворачивается. Пашка вскакивает, но не смеет и рта раскрыть. А бабушка достает из наружного кармана платок с узелком, развязывает его и дает внуку несколько монет. Затем встает, строго что-то говорит Гурьянычу, грозит пальцем. Потом усаживается поудобнее на телегу, будит вожжой задремавшую Кудряшку, и та не торопясь увозит ее из поселка в Медвежий лог.

Дедушка с внуком грустно смотрят ей вслед, пока Кудряшка не скрывается за поворотом.

Пашка придвигается вплотную к Гурьянычу, отдает ему несчитанные монеты. Оба сидят осиротевшие, подавленные, сконфуженные.

Потом оба заходят ко мне.

-- Мы-то -- за ружжо, а старуха повернула деньги на одежину внуку, -говорит грустно Гурьяныч. -- Конечно, тоже нужно.

У парнишки дрожат губы. Молчит.

-- До осени, Пашка, ружье не понадобится, а там видно будет, -- пытаюсь успокоить его.

-- Я тоже за это. Вот кончит школу, лето поработает со мною на смолокурке -- лишний рубль заработаем. -- И поворачивается к Пашке: -- Вот тебе и ружжо будет!

У Пашки раскрывается рот.

-- Непременно заработаем. Только бы бабушка не отобрала. А сейчас пусть распорядится: мне обутки на лето, а тебе, дедушка, рубашку.

У Гурьяныча дрогнули плечи, он пропускает мимо ушей последние слова.

-- Ежели отберет, мы тогда супротив пойдем, и дядя за нас будет. Как вы?

-- Второй раз не отберет. Ты только, Пашка, хорошо учись. Этого ей, видно, очень хочется, и она будет за тебя.

Мы прощаемся.

Так они и уходят с надеждой, что в следующий раз бабушка будет на их стороне.

В этот день мы получили радиограмму от Евдокии Ивановны Макаровой, что паутиновые нити натянуты, закончено исследование инструмента и она уже приступила к наблюдениям.

В субботу вечером я занимался упаковкой вещей. Теперь уж ничто не может помешать нашему вылету в далекую тайгу. Пришел Пашка. Перешагнув порог, он остановился, молча стал наблюдать, как я укладываю свое снаряжение, рыболовные снасти, фотоматериалы и всякую походную мелочь.

-- Значит, улетаете? -- грустно спросил он.

-- Да, Пашка, улетаем.

-- А я как же?

-- У тебя школа, и на твоей ответственности дедушка и бабушка. Кто за ними смотреть будет?

-- Куда же вы?

-- В тайгу. Поеду в полевые подразделения и до зимы вряд ли вернусь. Почему это вдруг тебя удивило? Ты же знаешь, что я давно должен был лететь.

Пашка расстроен, садится на табуретку. Застывшими глазами смотрит мимо меня, о чем-то думая.

-- Возьмите с собой!

-- Я так и знал!

-- Возьмите, дядя Гриша, обузой не буду.

-- Ты соображаешь, что говоришь? Куда это я тебя возьму?

-- Тогда я сам куда-нибудь уеду. Я смеюсь.

-- Вот посмотрите!..

-- Интересно, куда и на чем ты уедешь? На Кудряшке? Ты же серьезный парень -- и вдруг такие разговоры! Вспомни, кто недавно обещал дедушке летом помочь на смолокурке? Кто хотел заработать на ружье? Забыл? А бабушку на кого оставишь?

Пашка отводит глаза, молчит.

-- Думаю, за ночь у тебя пройдет это настроение. Ты поумнеешь, а в понедельник пораньше утром прибегай на аэродром проводить нас.

-- Можно?! -- обрадовался он.

-- Приходи. А сейчас отправляйся спать.

-- Рано на аэродром?

-- С рассветом. Передай дедушке, что я улетаю. Если время у него будет свободное, пусть и он тоже придет попрощаться.

-- Непременно передам. Спокойной ночи!

Воскресенье прошло в хлопотах. Надо было закончить все дела в штабе экспедиции, а их всегда перед отъездом накапливается много. Только к концу дня наступило облегчение. Оставалось дождаться утра -- и прощай жилые места.